Я даже не думал удивляться такой постановке вопроса. В происходящем безумии это было нормой. Я смотрел на цвет слов, ловил их, наслаждался их видом. Это было замечательно!
– Место ее рождения?..
* * *
Что было дальше – точно не скажу. Я куда-то плыл, меня о чем-то спрашивали, краски слов мелькали вокруг узором, завораживая, а затем…
Затем их слова становились острее и острее, и в один миг я «поранился». Почувствовал, осознал бредовость происходящего. Буквально вывалился из сумасшествия в обычное состояние, и, поняв, что со мной происходит, мне стало не по себе.
Я ощутил пронизывающий холод вокруг. А слова, звучащие где-то далеко, в темном коридоре за гранью восприятия, отдавались в черепной коробке набатом, раскалывая ее на части.
– …Не действует. Я не знаю, как это возможно, но его организм нейтрализует препарат. Мы почти потеряли его!
– Увеличите дозу.
– Уже. Дважды. Он нейтрализует его, словно алкоголь.
– Этого не может быть.
– Не может, сеньор. Но это так.
– Увеличьте дозу!– крик, почти фиолетовый. –
Мне нужна эта информация!
– Хорошо, сеньор. Но следующую дозу он не переживет.
– Мне все равно. Включайте шокер. Комбинируйте эффект.
– Сеньор, шокер тоже может его убить. При такой дозировке есть вероятность отказа сердца.
– Выполняйте!…– Крик, почти багровый.
Затем мне было больно. Очень больно! От воспоминаний о той боли меня спасает только почти полное отсутствие оных воспоминаний. А после я куда-то провалился. Меня спрашивали, теребили; их голоса отдавали багрово-красными – цветами страха, отчаяния и ярости. Я что-то отвечал, но….
…Но затем я вспомнил о месте, где смогу спрятаться от всего этого кошмара. Что бы ни происходило снаружи, какую бы боль мне не причиняли, я, как малыш в детской игре, буду «в домике».
Это тихое место, где я уже был. Не надо бояться его, и тем более бояться там заблудиться. Это место – я сам, мое сознание, а как можно заблудиться в собственном сознании?
Я сбегу туда, и буду тихо брести по белоснежной пустыне, оглушенный тишиной, окруженный мириадами невесомых снежинок. Снежинки будут кружиться вокруг, завораживать безмолвным танцем, не падая на землю, а я всё буду брести и брести куда-то вперед. Туда, где нет бандитов. Где нет комиссаров и Виктора Кампоса. Там нет и корпуса телохранителей, вместе с доньей Мишель и «прошмондулькой» Катариной. Нет и Бенито, толстого урода. Им всем закрыта туда дорога. Там нет и слабохарактерной Николь – раз уж сужу людей по себе, то ей там делать нечего. И нет приставучки Долорес. Ну, Эмма, не такая плохая по сравнению с некоторыми, но я ее все равно недолюбливаю. В конце концов, это только мое право, брать туда кого-то, или не брать.
