Пятница, 31 августа 2012 года
16 часов 50 минут
– А Джек с тобой едет?
Я открываю дверь, чтобы Карен положила на заднее сиденье остатки багажа.
– Да, едет. Мы вернемся… Я вернусь в воскресенье, – поправляется она.
Ей трудно произнести «мы». Мне не нравится ее настроение, потому что Джек очень хороший и любит Карен. Я не понимаю, откуда этот заскок. За последние двенадцать лет у нее было два друга, но как только мужик начинает относиться к ней серьезно, она сбегает.
Карен захлопывает заднюю дверь и поворачивается ко мне:
– Ты знаешь, что я тебе доверяю, но пожалуйста…
– …смотри не залети, – перебиваю я. – Знаю, знаю. Последние два года ты постоянно говоришь это перед отъездом. Не залечу, мама. Буду возвышенной и немного помешанной.
Она со смехом обнимает меня:
– Умница. И ничего не ешь. Не забудь, что тебе надо иметь изможденный вид.
– Не забуду, обещаю. На выходные возьму напрокат телевизор, буду смотреть всякую чушь по кабельному и лопать мороженое.
Она отодвигается и сердито смотрит на меня:
– А вот это уже не смешно.
Я со смехом вновь обнимаю ее:
– Отдыхай. Желаю продать побольше мыла, настоек и прочих травок.
– Люблю тебя. Если понадоблюсь, звони с домашнего телефона Сикс.
Я закатываю глаза. Подобные инструкции она оставляет мне перед каждым отъездом.
– До скорого, – говорю я.
Она садится в машину и выезжает с подъездной дорожки, оставляя меня на выходные без родительской опеки. Для большинства тинейджеров настал бы момент, когда они достают телефоны и приглашают друзей на самую безумную вечеринку года. Но не для меня. Нет. Вместо этого я иду в дом и решаю испечь печенье, ибо для меня это предел мятежа.
* * *
Я люблю печь, но не могу сказать, что преуспела в этом. Обычно все кончается тем, что у меня на лице и волосах оказывается больше муки и шоколада, чем на готовом продукте. Сегодняшний вечер не исключение. Я уже напекла печенья с шоколадной крошкой, шоколадных пирожных с орехами и чего-то еще – сама не знаю чего. Сейчас я насыпаю муку в смесь для шоколадного торта, и тут звонят в дверь.
В принципе, мне следовало бы знать, что делать. В дверь постоянно звонят, но только не в мою. Я таращусь на нее, не понимая, как быть. Когда раздается второй звонок, я ставлю на стол мерный стакан и отвожу волосы с глаз, а потом подхожу. Открыв дверь, я даже не удивляюсь Холдеру. Ладно, удивляюсь. Но не очень.
– Привет, – говорю я.
Ничего другого не приходит в голову. Но если бы и пришло, я, пожалуй, не смогла бы это произнести, потому что мне трудно дышать, блин! Он стоит на верхней ступеньке крыльца, засунув руки в карманы джинсов. Волосы его по-прежнему давно не стрижены, но, когда он поднимает руку и убирает их с лица, мысль о стрижке начинает казаться совершенно неуместной.
