— …в тебе, я вижу, главное — англо-саксонская и кельтская кровь. Англо-саксонской больше. Потом есть ещё какие-то небелые, скорее всего индейцы, а ещё греки и вроде бы итальянцы. Вот тебе и Джеремия, самый… обычный… американец.
— А необычный американец?
— А необычных тут нет.
— Тот, который дракон.
— Ммм… Драконом был первый из вас.
— Гектор…
— Йенси.
Им пришлось снова выпить. Потом Джереми попытался отгадать происхождение Северина.
— Русские, — он начал перечислять славян. — Потом украинцы, поляки, чехи… румыны… нет, болгары, румыны не то… А ещё сербы, хорваты… — Он знал, что кого-то забыл. Почему-то, когда он держал в руке рюмку, на языке вертелись литовцы. Он залпом осушил рюмку. Мысль прояснилась. — И белорусы, вот.
— Русские, — согласился Северин и долил в рюмки водки, — белорусы и лапландцы. Когда-то ещё финны. Из Карелии мои предки.
— Финны, — сказал Джереми, — не славяне. — Это он знал уже точно.
— Не славяне, — согласился Северин. — И лапландцы не славяне. Кстати, ты забыл словаков и словенцев. А ещё я когда-то где-то прочёл, что гасконцы — тоже славяне!
— Гасконцы? — переспросил Джереми. — Ерунда… Д'Артаньян славянин?
— Чем чёрт не шутит.
Они выпили. Северин налил снова.
— У тебя такой… — Джереми искал слово, — …сибирско-славянский вид.
— Буковинский у меня вид. Он там у всех такой.
Они открыли вторую бутылку.
— Вообще-то я вавилонянин… — сказал Джереми.
И он начал искать свой ID. Он искал его в обоих карманах своих штанов, пока не вспомнил, что ID ему так и не выдали. Потом Северин убеждал его, что он не вавилонянин и к этому не стоит даже стремиться, и наводил какую-то критику Вавилона, имевшую отношение к благодарности как добродетели. Джереми даже с ним соглашался, но не мог потом вспомнить, в чём именно. Потом разговор пошёл о гитах. Джереми чуть протрезвел и спросил, что здесь делает Первая Армия Буковины и почему её командарм решил лично проводить злосчастного крестоносца на Мирамар.
— Последнее — из-за тебя. Я хотел с тобой встретиться, — ответил Северин. — Что до первого вопроса…
Он вынул маленькую записную книжку и стал гонять её указательным пальцем по столу. Потом он подтолкнул её к Джереми. Книжка оказалась бумажной. В ней были рисунки, составляющие нечто вроде комикса без слов.
— Видел ли ты когда-нибудь человека, — спросил его Северин, — которого десять лет продержали в тёмной камере размером с гроб?
Джереми понял, что это не риторический вопрос, и ему стало грустно.
