— Ты сегодня в прелестном платье, — сказал он Делии, садясь.
— Оно старое, — откликнулась она, приглаживая синий муслин.
Бывая в хорошем настроении, он излучал великодушие, непринужденность, обаяние, и это ей особенно в нем нравилось. Люди всегда говорили, что она похожа на него. Иногда это ее радовало — например, в этот вечер. В вечернем пиджаке он смотрелся таким чистым, розовым, добродушным. В такие минуты они опять становились детьми, повторяли семейные шутки и смеялись над ними без особенной причины.
— Элинор хандрит, — сказал отец, подмигивая остальным. — У нее сегодня Гроув.
Все засмеялись: Элинор подумала, что он рассказывает о Ровере, собаке, тогда как речь шла о женщине — миссис Эджертон. Кросби, разливавшая суп, сморщилась, потому что ей тоже хотелось расхохотаться. Иногда полковник так смешил Кросби, что ей приходилось отворачиваться и делать вид, будто она чем-то занята у буфета.
— А, миссис Эджертон… — сказала Элинор, принимаясь за суп.
— Да, миссис Эджертон, — отозвался отец и стал дальше рассказывать историю о миссис Эджертон, «про чьи золотые волосы злые языки говорили, что они не совсем ее собственные».
Делия любила слушать рассказы отца об Индии. Они были остроумны и одновременно романтичны. Представлялся офицерский ужин очень жарким вечером: все сидят в обеденных кителях за столом, посреди стола стоит огромная серебряная чаша.
Он всегда был таким, когда мы были маленькими, думала она. Она вспомнила, что он прыгал через костер на ее дне рождения. Она наблюдала за тем, как он ловко раскладывает котлеты по тарелкам левой рукой. Она восхищалась его уверенностью, здравомыслием. Раздавая котлеты, он продолжал:
— Прелестная миссис Эджертон напомнила мне… Я рассказывал вам о старике Парксе по кличке Барсук и…
— Мисс, — тихо сказала Кросби, открыв дверь у Элинор за спиной. Она прошептала несколько слов на ухо девушке.
— Иду, — сказала Элинор, поднимаясь.
— Что такое, что такое? — спросил полковник, остановившись посреди фразы.
Элинор вышла.
— Что-то от сиделки, — сказала Милли. Полковник, только что положивший себе котлету, задержал нож и вилку на весу. Все последовали его примеру. Есть никому уже не хотелось.
— Так, давайте ужинать, — сказал полковник, приступая к котлете. Его веселость пропала.
Моррис нерешительно положил себе картофеля. Вновь появилась Кросби. Она остановилась в дверях, пронзительно глядя своими бледно-голубыми глазами.
— Что там, Кросби? — спросил полковник.
