— Погодите, Иван Авдеевич. Вы, верно, еще ничего не знаете? — осторожно поинтересовался барон.
— О чем вы?
— Дело в том, что на следующий день после вашего отъезда у Агриппины Федоровны начались роды. Ребенка удалось спасти, а ее — нет. С девочкой остались кормящая мать и отец покойной.
— Умерла? Да как же это? — следователь потер лоб рукою и прикрыл ладонью глаза. — Боже милостивый! Ну почему, почему так бывает? Добрая, молодая, красивая, и… ушла? Ведь совсем еще ребенок! А как это перенес полковник?
— После ее похорон Игнатьев написал рапорт о переводе его в действующую часть. Я назначил его командиром одного из сводных отрядов, сформированных в составе экспедиции под общим командованием генерала Турчанинова. Они перешли Кубань и двинулись к верховьям Урупа для захвата родового аула кабардинского князя Аджи-мурзы-бека Хамурзина. Оттуда им предстоит встретить обоз, сопроводить его до Псефира, и только после этого они вернутся в Прочный Окоп.
— Мне надобно срочно встретиться с полковником, — Самоваров бросил на барона полный решимости взгляд.
— Как вы это себе представляете? Экспедиция воротится в Ставрополь не раньше чем через три недели.
— Что ж, я преодолел почти три тысячи верст, проеду и еще…
— Двести… двести верст, дорогой вы мой Иван Авдеевич, по ущельям и козьим тропам! Да ведь вокруг пули будут свистеть и абреки шашками над головой махать! Что вы надумали?! Это ведь не по рязанским перелескам вояжировать! Здесь война! — В ажитации барон поднялся и заходил по комнате.
— Ваше превосходительство, поймите, для меня решительно важно допросить полковника! Все, что я имею на сегодняшний день, — это всего лишь клочок записки с газетой да брошенная кем-то пуговица от мундира поручика Рахманова. Но этого крайне мало для того, чтобы найти исчезнувшие сокровища! Только неопровержимые факты и бесспорные улики могут выявить злоумышленников и привести к пропавшему золоту! — с жаром доказывал свою правоту надворный советник.
— Хорошо. Я предоставлю вам охранение, но прежде… угощу вас обедом.
