— Ну, тогда мое пребывание в Ставрополе теряет всякий смысл, и я сегодня же отправлюсь домой.
— Соскучились, поди, по цивилизации? А?
— Семью давно не видел, детишек…
— А сколько их у вас?
— Трое: Анечка, Танечка и Алеша.
— Я прикажу, чтобы вам дали четверку лучших лошадей. С божьей помощью доберетесь без происшествий.
— Благодарю вас, ваше превосходительство. Рад буду встретиться с вами в столице. Желаю здравствовать.
— Надеюсь.
Мысли о скором отъезде настолько овладели надворным советником, что он шлепал по глубоким лужам, не замечая ни проливного дождя, ни бесполезного собранного зонта.
Узнав, что Иван Авдеевич уезжает, весь игнатьевский дом пришел в движение. Агриппина тотчас же известила мужа, и Родион Спиридонович вернулся со службы. Кухарка успела напечь пирогов и ватрушек в дорогу, нажарить кур и гусей. Пустые стеклянные бутылки она наполнила квасом и тщательно закупорила их деревянными пробками, а для большей надежности еще и завязала бычьим пузырем.
Собрав вещи, Самоваров спустился вниз. После короткого застолья хозяин дома на некоторое время куда-то исчез, но скоро вернулся, держа в руках небольшой обшитый кожей ларец.
— Подарочек вам, Иван Авдеевич, незаменимая во время путешествия штука — погребец. Смотрите-ка, открываем крышечку, а здесь поднос, а внутри чего только нет: тут вам и чайный прибор, и графин походный, два стакана, молочник и прочие мелкие принадлежности чайного удовольствия. Имеется достаточно места и для всяческой снеди.
— Ну зачем, Родион Спиридонович?
— А это от меня, чтобы в дороге не пришлось скучать, — Агриппина протянула надворному советнику толстую книгу.
— Вальтер Скотт, «Пуритане», — прочел он вслух. — Сердечно вас благодарю.
— А супруге вашей от нас низкий поклон и еще вот, — хозяйка подала небольшой сверток. — Этот шарф я связала сама, а фасон позаимствовала из модного журнала «Московский телеграф», к сожалению, он за прошлый год, — смутилась она. — Но у нас в провинции и это большая редкость.
— Вы не представляете, как Наталья Петровна обрадуется! — воскликнул растроганный вниманием следователь.
— А камни-то забыли… Куды прикажете, ва-ше-ство? — донесся сверху голос истопника.
— В них уже нет надобности, — ответил за гостя Игнатьев. — Присядем на дорожку.
После непродолжительного молчания Иван Авдеевич трижды перекрестился на образа и в сопровождении Игнатьева и Агриппины вышел во двор. Дождь почти прекратился, будто давая возможность хозяевам проводить постояльца.
