— Боже… Но почему вы просто не показали мне костюм? — спросила я. — Вы могли бы принести его сюда. Зачем вы явились ко мне в таком… если можно так выразиться, в таком виде? Вы же знали, как это на меня подействует!
— Если бы я принес сюда костюм на плечиках или в свертке, — сказал он, — разве этого было бы достаточно? Боюсь, мы до сих пор продолжали бы тот спор.
После долгого молчания я виновато произнесла:
— Простите за то, что я вам не верила.
Я ожидала чего-то вроде: «Я вас прощаю», но вместо этого услышала:
— А теперь я сижу.
Я посмотрела на черный стул. Затем — на белый. Казалось, голос Игрека доносится с белого стула, поэтому я подошла к черному стулу, ощупала его и только потом села. Я сидела и смотрела на пустой белый стул, стараясь удержаться в границах моих представлений о действительности.
— Не может быть! — сказала я. — Это невероятно! Невероятно.
— Вы меня видите? — спросил он.
— Нет! Не вижу! Не вижу!
— Пусть ваши глаза привыкнут, — сказал он. — Постарайтесь увидеть то, что есть, а не то, что вы ожидаете увидеть. Вы уверены, что не видите меня? Ну хотя бы немного?
Я не сразу поняла, чего он от меня ждет. Мне пришлось несколько минут пристально всматриваться в эту кажущуюся пустоту. Все было в точности так, как он описывал. Я различила смутный силуэт его фигуры (хотя сама никогда бы не догадалась, что я вижу). Она казалась древней фреской, едва угадывающейся под более поздними слоями краски — с размытыми и смещенными очертаниями. Как будто я смотрела на картину, изображающую мой кабинет, а сквозь нее слабо проступал его облик.
Это было восхитительно, потрясающе!
Но как бы я ни пыталась передать вам мои ощущения, все бесполезно. Я же ничего не могу доказать! Вы либо верите мне, либо нет. Язык мой не в силах описать, что значит видеть то, чего нет. Если только вам не поможет воображение. Посмотрите на пустой стул и вообразите, что вы видите на нем нечто практически невидимое. Вот так приблизительно это и было.
Я не записывала на магнитофон эту встречу. Конечно, нужно было. Но, во-первых, падая, я увлекла магнитофон за собой на пол, а во-вторых, я пребывала в таком смятении, что голова у меня шла кругом. Справедливости ради должна сказать, что Игрек проявил большое терпение. Он отвечал на все мои вопросы, в основном технического рода (как только мне казалось, что я схожу с ума, переходила к технической стороне дела). Вот основные моменты нашего разговора, которые я записала по памяти сразу после его ухода.
