— Нету!
Детина терпеливо молчал. Вадик снова перерыл свою сумочку:
— Ну, нету! — и побледнел. Сильно.
— Через два дня. — Наш собеседник был еще менее красноречив, чем Вадик. — В это же время. Здесь.
Почему-то стало совсем не по себе.
Детина удалился. Вадик старался делать вид, что все в порядке. Но ковырял мороженое дрожащими руками. Он заказал мне еще терамису и еще один франчпресс с кофе.
Я спросила:
— Что случилось-то?
Вадик кривляться не стал и признался сразу:
— Диск пропал.
Мне, наверное, и самой надо было догадаться, но пришлось признаться в своей тупости:
— Какой?
Вадик не умничал:
— Да обычный. Мне его в Хабаровске передали, чтоб пацанам привез. Я вроде и привез. В борсетке всю дорогу лежал, а сейчас — нету. Куда делся?
— А на диске что?
— Да документы всякие, договоры. Я сильно не вникал. Ну, компромат, типа. Нашей братве это нужно, а я так — перевез, и все. Меньше знаешь, лучше спишь.
Мы снова помолчали, и так уже о многом переговорили.
— Тебе за детьми пора, — напомнил Вадик. Чем опять же показал себя с положительной стороны. Он рассчитался, и мы вышли. Мне тоже захотелось выглядеть прилично, и я сказала:
— Знаешь, я детей сейчас встречу и быстренько домой отвезу. А ты меня пока в парке подожди. И вспомни, где ты после Хабаровска был? Будем искать.
Сама не знаю, чего это меня на помощь к ближнему потянуло?
Вадик оказался послушным. Поехал в парк. По-честному. А я — на вокзал.
Дети прибыли вовремя, слегка красноватые от неожиданного загара. Кроме своих, пришлось подвозить еще и их друзей, потому что на вокзале я опрометчиво сказала:
— Сколько в машину влезет, столько и отвезу.
Их влезло человек восемь. Бедного Алика затолкали Мишке на колени и усадили обоих на переднее сиденье. Мало того, завидев гаишников, Мишка пригибал голову братца вниз. Без особой, впрочем, нежности, отчего последний визжал, как перепуганный, а выпрямившись, пытался двинуть локтем обидчика. Тот умело уворачивался. Всех остальных это очень веселило.
Так, под их визги и хохот, развезла всех по домам.
Своих пацанов сдала маме-бабушке. Доложила, что мое свидание продлится еще часа два. И смылась.
— Не надо было тебя дергать, за детьми и я могла бы съездить, — поздновато сообразила Валюшка.
Впрочем, и ладно. Потому как я — сторонник того, что рулевой у машины должен быть один, а то после Валюшки приходится перенастраивать под себя сиденье, руль, зеркала. И потом, я с трепетом отношусь к разным мелочам. В маленьком бардачке под правой рукой — «орбит», в подставке на панели — сигареты, в углублении возле коробки передач — телефон. Ну и так далее. С закрытыми глазами можно ехать. А после редких Валюшкиных разъездов все кардинально меняется. Вместо сигарет засунута пачка салфеток, вместо «орбита» — зажигалка, а сама пачка сигарет валяется под сиденьем. Все это ерунда, конечно. Но без крайней нужды Валюшку за руль ее собственной машины я стараюсь не пускать.
