Учитывая подавляющее большинство австрийцев, признающих себя самостоятельной нацией, следует сделать вывод, что, вне всякого сомнения, в Австрии существует сильное национальное чувство, однако, как подтверждают те же социологические опросы, из этого не проистекают никакие реальные последствия, как это должно было бы иметь место в случае с развитым национальным самосознанием, связанным с конкретными идеалами. Австрийское национальное чувство по историческим меркам еще слишком молодое, с точки зрения содержания — слишком скудное, а в целом — слишком абстрактное, поэтому оно не в состоянии вызвать у граждан нашей страны ощущение защищенности и чувство своеобразия, чувство родины. Поэтому опросы общественного мнения подтверждают, что, кроме абстрактной информации о собственной национальности, никто не может толком объяснить, что же такое для австрийцев — родина.
Важным симптомом следует считать и многочисленные симпозиумы, посвященные «проблеме родины» и состоявшиеся в последнее время в Австрии. Их наверняка бы не проводили, если бы понятие «родина» было для австрийцев естественным фактором формирования их самосознания.
Причиной австрийской «безродности» в том, что касается определения «родины», является, возможно, и то, что после войны восстанавливали все, что было разрушено или оккупировано союзными войсками, но не было восстановлено то, что разрушили или оккупировали нацисты. По этой причине «Бургтеатр» и венская «Опера», фабрики, автомобильные и железные дороги, одним словом, вся инфраструктура страны вскоре была восстановлена, но это никак не коснулось чувства родины. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Центральной проблемой прежде всего было не то, что в понятии «родина» находили нечто предосудительное, иначе бы оно не было упомянуто в новом австрийском государственном гимне. Главная сложность состояла в том, что идея родины, отечества для молодой республики как с позиции внешнеполитической, так и из внутриполитических соображений была идеей неудобной, более того, даже опасной. Австрия стремилась к государственной независимости, а идея родного края при тех исторических коннотациях, которые с нею связывались, способствовала бы становлению регионалистских тенденций, которые, в свою очередь, вновь заострили бы внимание на исторической связи Австрии с Германией, связи, от которой это поколение, пусть и со скрежетом зубовным, но все же счастливым образом удалось избавить. В Каринтии, к примеру, и после окончания войны многие упорно выражали свою приверженность к идеологии «родного края», да и по сию пору организации так называемого «хайматдинста» имеют там большое влияние.
