Погода была ясная, дул легкий ветерок, и в половине четвертого яхта морского министра «Марево» вышла под брейд-вымпелом императора из Петергофа и прошла прямо на Большой рейд, где встала на якорь вблизи фрегата «Память Азова». Здесь император и все бывшие с ним пересели на паровой катер «Петергоф», который поднял брейд-вымпел императора и подвалил к борту трехмачтовой громады фрегата, расцвеченного от носа до кормы разноцветными флагами, полоскавшимися на ветру. После спуска на воду и достройки он был выкрашен в белую средиземноморскую окраску, как и положено крейсерам 1 ранга, но теперь его стальной корпус был перекрашен матовой бежевой краской на льняной олифе с затиркою английской сажей, с получением матового черного цвета. Солнце играло на светло-желтой краске надстроек и мостиков, а одна из трех охряно-желтых труб с черной полосой по верху пускала в небо жидкий черный дым от скверного ньюкаслского английского угля, который был заготовлен еще двадцать лет назад и содержал много серы и землистых веществ. Над выдававшейся в воду округлой шишкой тарана, ниже носового погонного шестидюймового орудия, торчавшего из пушечного порта прямо под бушпритом, нос фрегата украшал стовосьмидесятипудовый орден Св. Георгия в лентах с бантами, с императорской короной, лавровым венком и пальмовыми ветвями. По бортам из амбразур броневых казематов высовывались стволы шестидюймовых орудий, над бортами грозно торчали из бронированных дюймовыми стальными листами щитов жерла двух восьмидюймовых пушек, а верхняя палуба и надстройки ощетинились сорокапятимиллиметровыми скорострельными пушками Гочкиса и пятиствольными револьверными тридцатисемимиллиметровками. Реи крейсера темнели от матросов, которые были посланы туда сразу после того, как командир корабля завидел яхту под императорским брейд-вымпелом.
На катере были вывешены за борт набитые пробкой плетеные кранцы; он подвалил к парадному трапу, который по распоряжению главного корабельного инженера Петербургского порта Субботина был удлинен на две ступеньки во избежания ломания августейших костей наследника в случае падения оного в шлюпку. Кранцы скрипнули о трап, двое фалрепных на нижней площадке в черных двубортных мундирах с эполетами и в фуражках, один — мичман князь Голицын, другой — августейший мичман Георгий, средний сын царя, приняли концы и намотали их на кнехты. Посланные по реям матросы приветствовали императора шестикратным «ура»; салютуя, ударили орудия, окутав белым дымом верхнюю палубу.
