— А теперь нам с дамой чего-нибудь на закуску, — сказал он метрдотелю.
— Очень советую вашему степенству отведать «Соте де воляй», — предложил тот. — А на закуску есть либо копченая селедка, либо соленая с луком, с отварным картофелем и подсолнечным маслом. Могу предложить также печеные пирожки с луком или грибами.
Артемий Иванович согласился и официант тотчас же поставил на стол блюдо из небольших обжаренных, а затем тушеных кусочков мяса с косточкой.
Гордо взирая на Февронью, Владимиров объяснил кухарке, что его тут, в «Бель-Вю», все хорошо знают, потому как он часто заходит сюда — исключительно по вопросам тайной полицейской службы, конечно. И тут почувствовал, что кто-то сзади положил ему на плечу словно бы чугунную руку, придавившую его к стулу. Он запрокинул голову и увидел склонившееся над ним лицо Продеуса.
Артемий Иванович, уже порядочно набравшийся, глупо улыбнулся.
— Я тебя, слизняка, пятый день разыскиваю, — сказал Продеус, еще сильнее сжимая плечо Артемия Ивановича своей железной лапой, так что лицо Владимирова перекосилось от боли. — Хорошо, мне только что княгиня Радзивилл сказала, что ты где-то в Старом Петергофе обретаешься. Ну, думаю, где ж тебе быть, как не в ресторане!
— Не бейте его, — сказала кухарка, со сложными чувствами оглядывая исполинскую фигуру Продеуса. — Он знает, что когда цесаревич поплывет вверх по Нилу в Эфиопии, его убьют подводным аппаратусом.
— Это я еще не бью его, — сказал ей Продеус и, отпустив плечо Владимирова, грузно уселся за стол между Артемием Ивановичем и Февроньей. — Бить я его потом буду. Эй, человек, графин водки! Уф, неделю уже в любезном Отечестве, а все не отопьюсь.
Метрдотель отдал распоряжение официанту и тотчас на столе появился второй графин, еще холодный и запотевший. Обомлевший от страха Владимиров и кухарка зачарованно следили, как Продеус выпил весь графин — целый штоф — до дна, один за другим опрокидывая стаканы в глотку и даже не закусывая. Занюхав хлебцем, бывший околоточный надзиратель крякнул и сказал, обращаясь к Февронье:
— Ты откудова такая будешь? Женой ему будешь? — он стукнул Артемия Ивановича ладонью по спине и тот закашлялся. — Чего раскашлялся, может стукнуть?
Артемий Иванович замахал руками, от кашля на глазах у него выступили слезы.
— Невеста я ему, — пролепетала Февронья, с жалостью смотря на страдания жениха.
— А живешь где?
— В городе, у надворного советника Стельмаха.
— Вот тебе рупь, девка, и вали отсюда, — Продеус выудил из кармана рубль и выложил на стол. — А нам с твоим женихом потолковать нужно. Он приедет за тобой следом.
