Немец расстегнул ремень, быстро стянул с себя френч и исподнюю рубаху. С грохотом бросил фляжки возле колодца. Вернулся к ручью и начал умываться. Немец взвизгивал и крякал от удовольствия. Потом отряхнул руки и принялся отвинчивать колпачки. Заполнив последнюю фляжку, нанизал их на проволоку, перекинул через плечо и пошел по жердям на другой берег. Когда немец перешел ручей и спрыгнул с конца кладей на берег, Воронцов услышал щелчок затвора и оглянулся. Иванок, привстав на коленях, выцеливал уходившего немца. Воронцов бросился к нему, выбил из рук винтовку, придавил Иванка к земле.
Немец наверняка слышал их возню. Он оглянулся и быстро исчез в кустах.
После того, что произошло, надо было думать о том, как бы поскорее отсюда убраться. Желательно тихо и незаметно. Все для них мгновенно изменилось. И само пребывание здесь, на нейтральной полосе, которая, возможно, контролируется и нашими, и немецкими наблюдателями, стало проблемой. И решать ее предстояло самим, без чьей-либо помощи, и как можно быстрее.
— Все. Уходим. Быстро вперед. Я — замыкающий.
Иванок чуть не плакал. Он сверкнул глазами, сунул за пазуху бинокль, взял за ремень винтовку и пополз назад. Когда выбрались на ту сторону сосняка, остановились отдышаться.
— Почему ты мне помешал? — Иванок не смотрел в его сторону. Воронцов видел пунцовое ухо, перепачканную смолой щеку с налипшими хвоинками и бледные губы. Губы Иванка дрожали от негодования, а сквозь ухо просвечивало ярое послеполуденное солнце. — Я бы положил его. Они тут вчера двоих наших подстрелили. Прямо возле колодца!
— Знаешь, чем мы от них отличаемся?
— Мы добрые, да? А ты помнишь, как они девчат в Прудках изнасильничали?!
— Если они такие звери, то это не значит, что и мы должны делать то же.
— Нет, товарищ лейтенант! Во-первых, я больше с тобой на нейтралку не пойду! Лучше — одному. Я бы его тут и положил. Его, а потом и еще других, кто за ним пришел бы. Вчера они — наших. А сегодня я — их! Зуб за зуб! Понял? Вот это был бы результат! А с тобой ходить…
— Иванок, ты думаешь, я его пожалел?
— А кого? Меня, что ли? Ты что, испугался, что они обстреляли бы нас из пулемета? Ты этого испугался? Да плевать я хотел на твои награды и на погоны, если ты врага пожалел!
— Можешь доложить. О том, что я не выстрелил во врага.
Иванок сразу успокоился. Губы его перестали дрожать.
— Твои сестры дома. Ты спокоен за них. А я не знаю, что с ней, где она. Может, уже растерзали где. Ты что, не видел, какие они звери?!
