Только Прохор остановился под дверью седьмого «Б», где занимался Петька Нырков, и приложил ухо к двери, как чья-то рука легла ему на плечо. Прохор втянул голову, замер.
— Здравствуйте, Берестняков.
Прохор даже зажмурился: он узнал голос директора школы Николая Николаевича Симакова, невысокого человека с болезненным лицом, который никогда ни на кого не кричал.
В Ягодновскую школу Николай Николаевич приехал года за два перед войной. До этого он работал в Горьком, преподавал в институте. У Симакова было такое больное сердце, что врачи запретили ему работать.
Один из товарищей посоветовал Николаю Николаевичу поехать в Ягодное, где леса и целебный воздух. И правда, в Ягодном Симакову стало гораздо лучше. Он, как говорится, поднялся на ноги и стал даже подумывать о возвращении в институт. А тут война. Директора Ягодновской школы мобилизовали. Тогда-то Николаю Николаевичу и предложили стать директором…
— Здравствуйте, Берестняков, — повторил приветствие Николай Николаевич.
— Здравствуйте, — оробело ответил Берестяга.
— Давно хотел вас попросить, Прохор, чтобы вы взяли меня с собой на охоту… А?
Прохор подумал, что ослышался. Он украдкой взглянул на директора. Нет, тот и не собирался над ним смеяться. Глаза за стеклами очков усталые и серьезные, улыбка открытая, добрая.
— Так как насчет охоты? Возьмете меня как-нибудь с собой в лес?
— А пойдете?
— Раз прошу, значит пойду. Значит, возьмете?
— Возьму.
— Спасибо. Если не трудно, то загляните ко мне после уроков: договоримся поконкретнее.
Николай Николаевич торопливо и бесшумно пошел к учительской.
Прохор глядел ему вслед и никак не мог опомниться…
«Как же так, — мучительно соображал Берестняков. — Не стал меня ругать за прогулы. А я боялся. На охоту попросился, — у Прохора сердце зашлось от гордости. Он мысленно повторил слова директора: «Давно хотел вас попросить, Прохор, чтобы вы взяли меня с собой на охоту». — Вот деду расскажу. Не поверит старый… А кто же Николаю Николаевичу сказал, что я охотиться хожу?»
Прохор не успел опомниться от одного чуда, как к нему подоспело другое. Это чудо явилось в образе Юрки Трусова. Трус подбежал к Прохору как только Симаков вошел в учительскую, подбежал на цыпочках и зашептал своим прокуренным голосом:
— Здорово, Берестяга, — и лапу протянул, будто между ними ничего и не было.
— Здравствуй, — не очень приветливо ответил Прохор.
— Чего тебя «Вытя» останавливал?
Прохор прекрасно знал, что «Вытей» дразнят Николая Николаевича. Дразнят за то, что он всем ученикам говорит «вы», но он удивленно спросил:
