— Я сейчас у Тани был, — сказал будто бы ненароком Лосицкий.
Прохор резко обернулся. Саша заметил в глазах его нескрываемый интерес, удивление.
— Все болеет?
— Лучше ей, — Лосицкий помедлил, а Прохор все ждал, что еще скажет о Самариной очкарик. — Привет тебе просила передать. И еще говорила… Если Прохор, сказала, не будет ходить в школу, я ему больше не друг.
— Врешь?
— Не вру. Вот записка от нее.
Прохор взял записку. Хотел тут же прочитать ее, но поспешно сунул в карман и стал прощаться.
Он сделал несколько шагов и вдруг вспомнил о зайцах. Остановился и закричал Лосицкому:
— Саня! Постой.
Лосицкий остановился. Прохор подбежал к нему. Торопливо отвязал трех зайцев и протянул их Саше.
— Два вам на всех «иностранцев», а этого отдай Тане. Ладно?
Лосицкий пытался протестовать, но Прохор и слушать его не хотел.
— Бери, говорят! Я этих беляков каждый день таскать могу. А кто у нас подарков не принимает, тот зло таит.
Удивленный и растерянный, Лосицкий остался стоять на дороге с зайцами в руках, а Берестяга побежал на главную улицу. Он торопился домой, чтобы прочитать Танину записку.
«Проша! Меня очень огорчает, что ты не ходишь в школу. Мама сказала, что о тебе говорили на педсовете. Если ты сейчас не станешь посещать школу, то тебя оставят на второй год. И тогда мы будем учиться в разных классах.
Мама говорит, что ты не ходишь в школу из-за истории с вещами. Глупенький. Ты же — не бабушка. А твоя доброта и доброта твоего дедушки всем известна. Спасибо вам. Марьюшка нам все рассказала. Все, все.
Я поправляюсь. Скоро смогу заниматься.
У нас с мамой большая радость. Мы наконец-то получили письмо от папы. Папка жив. Он был тяжело ранен. Лежал в госпитале. А сейчас снова на фронте. Я — самая счастливая на свете… Заглянул бы к нам, Проша. Очень буду тебя ждать. Придешь? Таня».
Прохор несколько раз перечитал записку, а хотелось читать еще и еще. Так и написано: «Очень буду тебя ждать».
Берестяга даже подпрыгнул от счастья. Блаженно и глупо улыбаясь, припустился он к дому.
Бросил лыжи в сенях и прямо в маскхалате, не обмахнув валенки, вбежал в хату, крикнул:
— Дед, ты дома?
Дед сидел на лежанке.
— Ослеп ты, малый, что ли?
— Дед, я завтра в школу пойду!
— Молодчина.
— Дед, а Танин отец тоже жив!
— Откуда знашь?
— Не знал бы, не говорил. Вот записка! — И Берестяга прочитал деду Танину записку.
Дед Игнат все понял. Заулыбался. А улыбку, чтобы внук, чего доброго, не обиделся, старик прикрыл рукою и сделал вид, что расправляет усы.
