Джон Папас с силой потряс головой, словно пытаясь пробудиться от навязчивого сна. И произнес медленно, с заметным теперь греческим акцентом:
— Я куплю. Скажите, сколько вы хотите.
Индиго поколебался, похоже, его впервые застали врасплох.
— Он обойдется вам очень дорого, мистер Папас.
Джон Папас облизал губы. И произнес:
— Я жду.
Индиго по-прежнему выглядел неуверенным, даже встревоженным, и Джон Папас сказал, на сей раз с нажимом:
— Ну, давайте, давайте, что вы за него просите? Сколько?
— Золото, — сказал юноша. — Мне нужно золото.
Джон Папас уставился на него и Джой тоже. Индиго немного отступил назад, ухватив рог покрепче. И сказал:
— В моей… в моей стране денег не существует, там не покупают и не продают за листок бумаги, как здесь, у вас. Но я много путешествую и вижу, что все и всегда хотят золота, повсюду. Вам придется заплатить мне золотом.
Джой расхохоталась:
— Да у мистера Папаса нет никакого золота. Кто он, по-вашему, пират?
Индиго повернулся к ней, и она отступила на шаг.
— Ни у кого больше нет золота, — сказала она. — Господи-боже, оно только в книжках и осталось.
Однако Джон Папас протянул руку, чтобы угомонить ее, и резко вымолвил:
— Подожди, девочка, и помолчи, — и затем снова к Индиго: — Так. Сколько золота?
Улыбка Индиго и его холодная самоуверенность вернулись почти мгновенно.
— А сколько у вас есть?
Джон Папас открыл рот, но тут же и закрыл его. Индиго сказал:
— Если золото — редкость, то рог — редкость еще большая. Поверьте мне.
Прежде чем кивнуть, Джон Папас долгое время вглядывался в него. «Подождите» — сказал он и ушел в темноту мастерской. Джой услышала как открылась и закрылась дверь крохотной угловой кабинки, служившей ему кабинетом. Чувствуя себя с Индиго неловко, как будто ее оставили развлекать скучного родственника, она смотрела мимо него, стараясь не встречаться с его нагоняющим тревогу взглядом. За витриной магазина виднелась плоская, горячая улица с мелькающими машинами, странно редкими, они налетали, разрастаясь в размерах, и уносились, уменьшаясь, точно кружащие в аквариуме рыбы. Освещенный кривоватой улыбкой Индиго, уныло знакомый мир за окном начинал казаться таким же нереальным, как тот, в который что ни день удалялись ее мать и отец. Джой обрадовалась, услышав шаги возвращающегося Джона Папаса.
— Золото, — сказал он. — Вы хотите золота, мальчик? Папас покажет вам золото.
Под мышкой он нес деревянный ящик, длинный, мелкий, вроде тех, с какими ходят художники, и даже пятна и мазки краски виднелись на его боках. Когда Джон Папас поставил его на прилавок, Джой услышала как что-то звонко осыпается, соскальзывая внутри, и почувствовала, что дыхание обдирает ей горло. Джон Папас вставил ключ о двух бородках туда, где, казалось, не было никакой скважины. Замок, когда повернулся ключ, не издал ни звука. Джон Папас откинул крышку и Джой увидела, что ящик наполовину заполнен старыми монетами размером от десятицентовика до доллара. На некоторых различались узоры и рисунки, другие стерлись до гладкости стеклянного шарика, но все отливали грязноватым, желто-коричневым цветом, цветом латунных накладок ящика. От монет чуть веяло сыростью, хоть они и были совершенно сухи, попахивало землей.
