исчезли, пересыпая, как объяснил ей Ко, холодную пору в своих древних родовых пещерах. Джой заметила меж грязноватых завитков на его груди седую прядь, которой, она готова была поклясться в этом, прежде там не было. Сатир заверил ее, что это всего-навсего добрая грязь Шейры, и больше они о ней разговаривать на стали.
А вот ручейная ялла осталась неизменной, как вода ее потока, — даже более, поскольку вода оказалась еще холоднее, чем на памяти Джой, а ялла была по-прежнему теплой, как ребенок спросонья, которого она всегда напоминала. Уяснив, что Джой не имеет намерения совать в воду больше, чем одну ступню, ее сестра по Шейре вылезла из потока и, вся мокрая, свалилась в объятия Джой, хохоча и целуя ее, пока обе катались по берегу.
— Как долго тебя не было! Я думала, ты вернешься совсем, совсем старухой!
Джой вымокшая так, что могла бы теперь и поплавать, разницы никакой уже не было, начала толковать ей о расхождении во времени, но ручейной ялле быстро надоело слушать ее объяснения и она попросила лучше рассказать что-нибудь новенькое о скоростных автострадах и рыбных палочках. Касательно последних она выработала совершенно оригинальную концепцию.
Вторая побывка на Шейре пролетела до ужаса быстро — особенно для девочки, полагавшей, что ей нипочем не удастся вновь отыскать дорогу сюда. Джой как могла делила время между скачками, прогулками и новыми скачками с Туриком и другими молодыми единорогами, слушанием повествований тируджа, рассказов об их целебных снадобьях и древних, древних секретах, и купаниями в леденящей горной воде потока ручейной яллы, которые Джой терпела ради буйного смеха и буйной нежности своей названной сестры. Ялла настояла на том, что будет сама стирать одежду Джой — неслась вниз по течению, размахивая тряпьем, будто захваченными знаменами, и театрально шлепая их для просушки на камни. И одежда, и грязь были для ручейной яллы понятиями равно чарующими.
Великого же Древнейшего Джой не видела ни разу. Турик, — очень гордый тем, что, наконец, зажил отдельно от матери, Фириз, — объяснил, что в эту пору старейшие единороги удаляются вместе с Лордом Синти в некую часть Закатного Леса, неведомую даже тируджа. Джой тут же обуяла страстная потребность отыскать ее, она часами одиноко рыскала по Закатному Лесу, вслушиваясь в негромкие разговоры красных листьев и воркотню неведомых существ, переворачивающихся с боку на бок в глубоких зимних логовах. Именно в эти часы она яснее всего слышала музыку Шейры, какой бы далекой или близкой та ни была.
