Командир роты слушал его, не перебивая, видать, завидовал парню или вспоминал о чем-то. Семенов, однако, не заговаривался. Дед и отец научили его уму-разуму: старшего не забалтывай, старшего слушать надо.
– А в армии ты служить не хочешь? – наконец в открытую спросил майор, а старшина роты ему честно сказал:
– Сверхсрочником – нет. Не мужская это работа. Меня дед за это выпорол бы, царство ему небесное. Я, товарищ майор, вилять не буду. Скажу прямо. Два года Родине отслужил честно. Мог бы всю жизнь служить, но… как вы, офицером. Только с грамотой у меня не шибко. До армии в училище поступал, двойку по сочинению схлопотал. А сейчас вообще надежды никакой нет. Поэтому одна мне дорога – домой в деревню, на отцовский трактор.
– Нет таких крепостей, Сергей, – сказал командир роты. – Шанс поступить в военное училище у тебя есть. И неплохой. Было бы желание.
– Желание есть, товарищ майор, скрывать не буду. Говорю прямо.
– Хорошо, мне надо в штаб. – Командир роты встал и уже на выходе из ленкомнаты невесело вздохнул: – Поступить ты поступишь. И офицером будешь. Но как бы прямота твоя тебе же и не помешала.
В тот год Семенов поступил в военное училище, через две недели после начала учебы был назначен старшиной роты, написал доброе письмо своему бывшему командиру, и потянулись трудные для него годы курсантские. Очень трудные.
И дело тут было не в учебе. В отличниках он не ходил, поскольку экзамены сдавал с трудом. Зато в роте у него был всегда идеальный порядок. Пять лет учебы рота была лучшей в училище. Но не было у него в роте и в училище ни одного друга, даже приятеля, с кем можно было сходить в увольнение.
Сергей этому обстоятельству в те годы особого значения не придавал. Некогда было слюни распускать. Да перед ребятами-однокурсниками лебезить. Я же ваш, такой же как и вы! Почему вы от меня сторонкой все да сторонкой? Я же за вас горой. Нет уж. В друзья и собутыльники он ни к кому не набивался. Еще чего. А уж что положено согласно уставу, то и положено, будьте добры исполняйте.
«Ох, и долдонище же ты был! – вспоминал полковник Касьминов, слушая исповедь хозяина о своем житье-бытье. – Как же мы тебя все не любили! Нет, ненависти у нас не было, точно помню. Была нелюбовь. Удивительно! Ведь за все пять лет учебы ты никому из нас ничего не сделал плохого. Больше того, сколько раз за нас горой стоял, упрашивал командира рота, замполита. Что за человек? Почему мы не воспринимали тебя за нашего, за курсанта?»
