Внезапно раздался резкий металлический скрежет, и последовал сильный рывок. Батискаф резко крутануло и вздернуло куда-то вверх. Вадим на мгновение потерял чувство ориентации в пространстве. Его самого сбросило с кресла пилота, сильно ударило о какую-то выступающую часть, после чего он почувствовал острую боль в правом боку. Затем вся эта круговерть так же неожиданно успокоилась. Но после всего происшедшего батискаф «висел» носом вниз, и Вадим оказался в крайне неудобном положении: он упирался животом в стол управления, а лбом в передний смотровой иллюминатор. Сзади за ним находилось закрепленное в полу кресло пилота. Сесть на него было невозможно. Это было бы похоже на то, что удалось бы в комнате взгромоздиться на стул, прикрепленный к потолку. Однако кресло было близко, и до него можно было дотянуться рукой. Бок нестерпимо болел: вероятно, было сломано ребро. В иллюминатор можно было увидеть освещенный прожекторами участок дна примерно метрах в двадцати внизу. Но донной плиты с оставшимся там Андреем в освещенном секторе видно не было. «Батискаф висит на крепежном тросе платформы», – мысленно сделал Вадим однозначный вывод. Надо было как-то выходить из ситуации и пытаться управлять аппаратом даже в этой неудобной позе. Он с трудом дотянулся до аппарата гидроакустической связи и включил тумблер передатчика, чтобы сообщить о случившемся на платформу. Зеленая лампочка на пульте, означавшая готовность аппарата к сеансу, не загорелась. Значит передающее устройство на корпусе повреждено тросом.
Затем Вадим попытался включить гребной винт и тем самым высвободить батискаф из троса. Что-то заскрежетало сзади, но потом все смолкло, и наступила абсолютная тишина. «Ну что, надо наполнить кингстоны воздухом на полное всплытие, и тогда, может быть, отцепимся? – подумал он, – Лишь бы компрессор работал». Он повернул рычаг и с удовлетворением услышал звук работающего компрессора, качающего воздух. Нос аппарата начал подниматься, прошел горизонтальное положение, а потом задрался кверху. Вадим оказался теперь прижатым к спинке своего кресла, а передние смотровые иллюминаторы были направлены вверх на водную поверхность, до которой было больше 300 метров, и дневной свет сюда не пробивался. Но батискаф так и не отцепился от троса. «Наверное, крепко зацепило за гребной винт», – подумал он.
Больше методов воздействия на ситуацию у Вадима не оставалось. Он стал просто ждать, и думы о своем спасении перемежались с переживаниями об Оксане. Холодеющая мысль о собственной смерти все неотступнее сверлила голову. О том, что еще большая опасность грозит Андрею, которому осталось воздуха совсем ненадолго, он даже не вспомнил.
