Глядя на все это, он сразу вспомнил, как болезненно относятся собаки к нашей музыке, и подумал о том, что на лисицу, как на животное дикое, обладающее большей остротой восприятия, она неминуемо должна производить еще более ужасное впечатление. Придя к этому заключению, он закрыл рояль, взял ее на руки и, заперев за собой дверь гостиной, больше туда не возвращался. Единственное обстоятельство поражало его до глубины души — ведь всего два дня тому назад она не только сама привела его в эту комнату, но даже выбрала свои любимые вещи, прося его сыграть и спеть их.
В эту ночь она отказалась спать не только под одеялом, но и вообще на кровати, так что он был вынужден разрешить ей свернуться клубочком на полу. Впрочем, она не заснула и тут, и он несколько раз просыпался оттого, что она бродила по комнате. Раз, когда он особенно крепко заснул, она вдруг прыгнула к нему на кровать, но сейчас же опять соскочила. От неожиданности он так испугался, что даже вскрикнул; но лисица не обратила на это ни малейшего внимания и только снова принялась кружить по комнате.
Наконец ему пришло в голову, что ей что-нибудь нужно. Он встал и принес ей еду и воду; но она даже не взглянула на это, а все продолжала метаться по спальне и изредка скреблась в дверь. Он много раз окликал ее по имени и пробовал говорить с ней; но лисица или совсем не обращала на него внимания, или приостанавливалась только на мгновение. Убедившись, что все его уговоры на нее не действуют, он спокойно сказал ей: — Пусть тебе и хочется непременно быть лисой, Сильвия, я все равно тебя не выпущу. Утром ты опомнишься и сама поблагодаришь меня за то, что я тебя удержал.
После этого он снова лег, но уже не спал, а только прислушивался к тому, как его жена бегает по комнате, стараясь как-нибудь выбраться из нее. Пожалуй, это была самая ужасная ночь в его жизни.
Утром лисица все еще была беспокойна и явно нехотя позволила ему причесать и вымыть себя, причем ей было особенно неприятно то, что он надушил ее; но она, видимо, старалась заставить себя примириться со всем этим ради него. До сих пор утренний туалет несомненно доставлял ей огромное удовольствие, и такая перемена, да еще после бессонной ночи, произвела на мистера Тэбрика ужасное впечатление. Жена проявляла такое нетерпение, что он не пощадил ее и даже назвал один раз «скверной, дикой лисой». Кроме того, он опять попытался уговорить ее, обратившись к ней со следующими словами:
