С трудом переводя дыхание от волнения, хозяин дома повернулся к Мари:
— Девочка моя, он не…
Мари заплакала, дрожа всем телом.
— Нет! — Это было единственное, что она смогла произнести.
Однако она сказала лишь половину правды. Жан Кюзенак успел вовремя, но кто знает, что хуже — осквернение души или насилие над плотью? Девушка чувствовала себя грязной. «Господи, только бы, кроме Макария и хозяина, никто об этом не узнал!» — взмолилась она, сгорая от стыда.
В этот момент в комнатушке появилась Амели Кюзенак. Мари решила, что теперь ее репутация окончательно испорчена. Хозяйка, которая последние дни пребывала в плохом настроении, остановилась возле мужа и племянника. Посмотрев на Мари, она перевела взгляд на Макария.
Наконец с ее губ сорвались слова, ранящие не хуже оскорблений:
— Бедный мой Жан! Эта девчонка затащила Макария к себе в кровать, а ты ее защищаешь! Вот до чего довело тебя твое пристрастие к этой бедной девочке, рожденной на чужом пороге!
Жан Кюзенак в мгновение ока растерял все свои хорошие манеры и обычную выдержку. Покраснев от гнева, он закричал:
— Еще минута, и этот мерзавец изнасиловал бы ее! Может, мне его по головке погладить? И прежде чем оскорблять эту девочку, вспомните о своем происхождении! Вы, Амели, из какого вы рода? Все знают, что вы родились в семье барышников, таких же жадных и злых, как и вы сама! У вас вместо сердца камень! Господи, как вы мне противны! Немедленно выйдите из комнаты! И если не хотите, чтобы я изувечил вашего драгоценного племянника, пусть он убирается из моего дома, и чем скорее, тем лучше!
Амели Кюзенак побледнела и, шатаясь, скрылась с глаз. Макарий проводил тетушку в столовую и захлопнул за собой дверь. Пока полыхала ссора, Мари не шевелилась. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этого дома.
Жан Кюзенак повернулся к ней спиной, он не мог заставить себя посмотреть на нее. Из комнаты он вышел со словами:
— Прошу у вас прощения за них, Мари! И еще прошу — не принимайте близко к сердцу сказанное моей женой!
Когда все ушли, девушка в смятении села на постели. Да есть ли в этом мире место, оказавшись в котором, она смогла бы сказать: «Здесь я дома!»?
Она только-только начала любить этот дом, но поступок Макария все разрушил. Мадам Кюзенак считает, что это она, Мари, виновата в случившемся. А мсье Кюзенак… Нет, она больше никогда не сможет заговорить с ним, не войдет в гостиную, не возьмет книгу…
Мари хотелось бежать из этого дома без оглядки. Но куда? Конечно же, не к Нанетт.
