Эстелла Винсейро задержала изучающий взгляд на лице девушки, потом сказала:
— Понимаю, сеньорита. Но я надеюсь, что мы сможем быть друзьями. В этом доме вы еще встретитесь с проявлениями враждебности. С любыми вашими проблемами можете обращаться ко мне.
Джулиет закусила губу.
— Вы очень добры, сеньора, но думаю…
— Ничего нельзя знать заранее! — возразила Эстелла. — До свидания.
Когда Джулиет поднималась в свою комнату, ее ноги странно дрожали. Наверное, я слишком много плавала, подумала она, закрывая за собой дверь спальни. Я просто переутомилась!
В последующие дни Джулиет столкнулась с той самой откровенной враждебностью, о которой предупреждала Эстелла. Сразу же после отъезда герцога Тереса отказалась завтракать вместе с ней и оставалась весь день у себя в комнате с сестрой Медисон. Время шло, и Джулиет начала понимать, что девушка совершенно не слушает ее, а в отсутствие герцога у Джулиет не было никакой власти вообще.
Такое положение вещей раздражало Джулиет, и она готова была силой вытащить Тересу, и лишь то, что не знала, где находится комната воспитанницы, удерживало ее от подобного поступка. Она могла бы спросить и у прислуги, но это означало поставить себя в неловкое положение, а гордая англичанка не привыкла испытывать унижение.
Поэтому большую часть времени она проводила одна — плавала, загорала, даже играла в теннис с Мигелем. К концу первой недели отсутствия герцога все уже наскучило ей, а ведь именно от скуки она и стремилась убежать из Англии. Наконец, Джулиет спросила Консуэло, как связаться с герцогом по телефону, но после безуспешных попыток найти его в одном из отелей Барбадоса, сдалась. Ей не оставалось ничего другого, как только ожидать его возвращения.
Однажды утром в доме появился гость. Это был молодой высокий худощавый испанец. Он представился Франсиско Вальмосом.
Джулиет приветливо улыбнулась, обрадованная возможностью с кем-нибудь поговорить.
— Вы, должно быть, тот самый сеньор Вальмос, который обедал у герцога неделю назад, — воскликнула она.
Франсиско улыбнулся. Он был очень красивым молодым человеком, и кажется, сам тоже не остался равнодушным к сдержанной красоте девушки с золотисто-каштановыми волосами, так непохожей на темноволосых смуглых испанок.
— Вы правы, сеньорита, — с жаром подтвердил он. — Но сейчас мне сказали, что Фелипе нет дома.
— Да. Он на Барбадосе.
— Ах, как жаль, и в то же время это меня радует, потому что теперь я могу свободно поговорить с вами. Моя дальняя родственница, Эстелла Винсейро, рассказывала о вас.
