— Уверил бы, если бы был уверен. Но я тоже неспокоен. Я действительно в опасности.
— И при этом ничего не делаешь?
— Нет. Я многое делаю для того, чтобы сдерживать недовольство и отражать удары Джоранума. Если бы я этого не делал, я бы уже не работал. Но моей деятельности недостаточно.
Селдон растерялся. Немного помолчав, он сказал.
— Знаешь, я думаю, что Джоранум на самом деле микогенец.
— Это действительно так?
— Это всего лишь мое мнение. Я подумывал, нельзя ли воспользоваться этим фактом против него, но мне не хотелось бы прибегать к дискриминации.
— И правильно делаешь, что сомневаешься. Есть масса возможных вариантов действий, которые повлекут за собой совершенно нежелательные эффекты. Видишь ли, Гэри, я ведь не боюсь оставить свой пост, если будет найден подходящий последователь, который будет в своей деятельности придерживаться тех же принципов предотвращения упадка, к которым в своей работе прибегал я. Но, с другой стороны, если мое место займет Джоранум, боюсь, это будет просто-таки фатальный случай.
— Тогда все, что бы ни предприняли, чтобы остановить его, годится.
— Не совсем так. Империя может скатиться в анархию даже при том условии, если мы одолеем Джоранума и я останусь на своем посту. Следовательно, я не должен предпринимать ничего такого, что позволило бы одолеть Джоранума, а мне — остаться на своем посту, если само это деяние ускорит гибель Империи. Пока я не сумел придумать ничего такого, что позволило бы одновременно избавиться от Джоранума и избежать анархии.
— Минимализм… — прошептал Селдон.
— Прости, не расслышал.
— Дорс объясняла мне, что ты связан рамками минимализма.
— Так оно и есть.
— Значит, я зря пришел к тебе, Дэниел.
— Ты хочешь сказать, что искал успокоения, но не нашел его?
— Похоже, что так.
— Но ведь и я шел на встречу с тобой, потому что тоже искал успокоения.
— У меня?
— У психоистории, которая обеспечила бы такой путь к безопасности, которого я отыскать не могу.
Селдон тяжело вздохнул.
— Дэниел, психоистория пока не разработана до такой степени.
Премьер-министр укоризненно посмотрел на математика.
— Гэри, у тебя было целых восемь лет.
— Восемь, восемьдесят ли, какая разница? Это грандиозная проблема.
— Я вовсе не жду, что методика будет доведена до совершенства, но, может, у тебя появилась хотя бы какая-то схема, остов, что ли, некий принцип, которым можно было бы руководствоваться? Пускай несовершенный, но все-таки лучше, чем гадание на кофейной гуще.
