Впрочем, Гусь выждал еще немного. Победно оглядел новобранцев и заговорил, улыбаясь с деланным добродушием:
— Такие порядки у нас, парни, ничего не поделаешь. Сами рассудите: все по справедливости. Через полгода ваши духи вас так же благодарить будут. С баблом на кармане на дембель пойдете. Вот домой ехать — тогда-то бабосы точно понадобятся. А сейчас зачем?.. Ну как? Я вижу, парни вы вроде нормальные, и все уже поняли…
— Кому чего не ясно? — взвился вверх зудяще тонкий голосок Мазура. — Кому по-другому объяснить?!
— Погоди, братух, — Гусев положил руку ему на плечо. — Да не маши ты своей бляхой, а то мне еще жбан разобьешь… Парни, я серьезно спрашиваю — есть вопросы? Задавайте сейчас, а то потом поздно будет. Я вам все разжевал, какие у нас тут правила, — добавил Саня тоном, каким равный обращается к равным. — Кто-то с чем-то не согласен?
Новобранцы зашевелились. Со всех сторон посыпалось:
— Согласны, да…
— Все путем, чего непонятного…
— Нет вопросов… — и в этом шелестящем хоре явственно читалось облегчение от того, что все, наконец, завершилось, причем неожиданно мирно, и бить, кажется, этой ночью никого не будут.
Один из новобранцев, коренастый и низкорослый парень деревенской топорной наружности, Сережа Петухов, еще в карантине окрещенный, естественно, Петухом, — высказался более подробно:
— Не, ну так-то все нормально, все по-людски, — со старательно наигранной степенностью (как будто у него был выбор) проговорил он. — А то на гражданке ужасов нагоняли всяких…
— Это те нагоняют, кто сам не служил, — поспешил поддакнуть и Шапкин, все еще держа на всякий случай ладони у ушей.
— Хор-роший какой призыв заехал! — вдруг гаркнул прислушивающийся к репликам новобранцев мордатый младший сержант Бурыба. — Все понятливые…
Олег помедлил еще несколько мгновений, будто в надежде услышать от новобранцев что-нибудь, принципиально отличное от уже сказанного, не услышал и решительно шагнул на «взлетку».
Мансур чуть пошевелился, поворачиваясь к нему. Яростно скрипнула служившая ему сидением койка.
— Заниматься воспитанием и обучением, — негромко, но отчетливо произнес Олег, — надлежит тем, кто призван к этому долгом. Система, оглашенная допрежь, наизнанку вывернутая форма воинского товарищества есть продукт преступной лености командования. Первоначально: военнослужащие подчиняются тем из их числа, кто выше по званию, как и предписывается Уставом. Равные по званию — равны между собой. Отныне будет так. Засим: отнимать у новобранцев выплачиваемые им деньги недопустимо. Ни один военнослужащий не отдаст своего жалованья другому по принятому давеча из страха соглашению. Отныне будет так. И еще: если офицеры в нашей части не желают честно и с доброй совестью исполнять свой долг, мы обязаны заставить их делать это. Но никак не стремиться извлекать из ситуации выгоду для себя. Это гнусно. И этого боле не будет. Я решительно это возбраняю.
