Вот и сегодня перед тем, как они начали заниматься любовью, Фируза как бы между прочим сказала:
— Не нравятся мне эти инструкторы из Аравии.
— Чем? — удивился Хекматияр.
— Не знаю, но чую, что они — не те, за кого себя выдают, — в раздумье ответила Фируза.
— Ты что, женщина? Они же мне моего «кровника» привели, Джума Хана. Не сегодня-завтра я из него «тюльпан»[58] сделаю. Это дорогой для меня подарок, — объяснил Гульбеддин.
— Смотри, узнает Масуд. Он тебе такого не простит, — предупредила Фируза.
— Аллах с ним! — засмеялся Хекматияр. — Я тоже воин, а не ягненок. А «кровник» получит свою кару, он того заслужил.
— Можно ведь обойтись и без «тюльпана», — пыталась отговорить его Фируза.
Но Хекматияр, известный на весь Афганистан своей жестокостью, был к тому же и упрям.
— Я сказал — «тюльпан», значит, «тюльпан».
Фируза замолчала, не пытаясь больше перечить мужчине. Гульбеддин тоже не хотел ссоры. Криво усмехнувшись, он сказал:
— А этих аравийцев я сегодня же провожу. Пусть тащат своего сайд-шурави в Пакистан.
«Эх, судьба-судьбинушка», — подумал Орлов, потянувшись на низкой кушетке. Пропитанный водорослями влажный морской воздух проникал и сюда, в маленький номер низкопробного отеля. Днем и ночью вращающиеся лопасти вентилятора, висящего на низком потолке, не создавали прохлады, а лишь размазывали испарения по всему телу. «Где ты, Россия, со снегом, с пронизывающим морозным ветром, с добрыми, ясными лицами работяг, с заиндевевшими от холода автобусами, с роскошными белыми полями, с русским матерком мужиков и женским веселым смехом, неповторимым, как звон колокольцев под дугой мчащейся тройки?» — взгрустнул Саша, глядя в окно на кишащий человеческий муравейник огромного восточного города. Самая опасная русская болезнь — ностальгия…
— Ты — русский, Саша, а ваш главный козырь и слабое место — это терпение. Так что терпи и жди моей весточки или меня, — сказал Штромберг, сажая его в пыльном пешаварском аэропорту на чартерный рейс в Гонконг. — Здесь деньги и документы. — Михаил протянул ему конверт. — В Пакистане нам ловить нечего — люди Ахмад Шаха везде. Неверный шаг и… — Он большим пальцем, как ножом, провел по горлу…
Месяц с лишним прошел уже с тех пор. Деньги таяли, вместе с ними таяли надежды на лучший выход из ситуации. Заканчивалось и терпение, на которое уповал Штромберг. Разные мысли лезли Орлову в голову, непрошено и настойчиво: «А может, Мишка на другом каком задании, в самом далеком уголке планеты? Может, ранен или вообще убит? А я сижу и жду его в этом китайском отеле. А чего жду? И дождусь ли? Работка-то у него рисковая. Может, найти советское консульство или представительство, хоть Рыбфлота, хоть Аэрофлота, да и рассказать все как есть?.. Ну да, так тебе и поверят. Агент МОССАДа вытащил тебя от дýхов. Тут здорово воняет предательством — ведь все ребята полегли, один я остался. Ну и хрен с ним! Поверят — не поверят. Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут…»
