— Смелость динлина не нуждается в прощении кыргыза! — гордо ответил Алакет. — Залогом же моей верности бегу в бою пусть будет моя душа, которую я раскрою перед ним. Я верен племени тюльбари до той поры, пока оно не поднимет оружия против земли Динлин. После этого — я ваш враг!
— Хорошо, юноша! — отозвался бег. — Слава богам, мы в дружбе с динлинами. Но плачу тебе откровенностью за откровенность. Моли духов, чтобы дружба эта была вечной, ибо, если ты так смел, как я думаю, в день, когда мы поднимем оружие против земли Динлин, ты распрощаешься с жизнью.
Стоящая у входа Мингюль с замиранием сердца следила за Алакетом и Алт-бегом, и гордость за любимого, отражавшаяся на ее лице, смешивалась со жгучей тревогой за его судьбу.
Глава XII
Война с хуннами. Алакет становится военачальником
Сумерки сгущались в степи. Горные громады на западе превратились в темно-синюю волнистую стену. От их вершин, поднимаясь ввысь, перерезала фиолетовое небо гряда ярко-багровых облаков. И воинам, сидевшим у костров, казалось, что это кровавые духи войны, покинув поле недавней битвы, стремятся в свои жилища на утесах дальних скал.
А снизу от реки на смену им белой пеленой выползали таинственные духи вод. Когда они добры, они наполняют сети рыболова живой серебристой рыбой, а разгневавшись, поднимают бурю, увлекают лодку с пловцом на дно реки или посылают в селения болезни костей и мышц.
И воины с опаской косились на приближающуюся неслышной поступью к лагерю дымку тумана.
А конные караульные, стоявшие группами по два-три человека у границ лагеря, зорко вглядывались вдаль.
Там, на северо-востоке, мерцало и переливалось сплошное море огней.
Такие же огни протянулись цепочкой на гребне западных гор и на юге, за рекой. Там был враг.
В центре стана, на виду у своих воинов, сидел, поджав ноги, на куске войлока тюльбарийский военачальник Кюль-Сэнгир.
Пляшущее пламя костра освещало его широкое мужественное лицо с вспыхивающими из-под седых бровей угольками глаз. Четыре багровых шрама, пересекавшие лицо старого военачальника, напоминали окружающим о кровопролитных боях, в которых Кюль-Сэнгир сражался против врагов земли кыргызов. Голова его не была покрыта. Передняя часть ее ото лба до макушки была неровно выбрита железным ножом, а редкие седые волосы на затылке заплетены в тонкую косицу и заложены за ухо. Немного поодаль, поблескивая пластинами железной брони, важно восседал вислоусый старейшина Тудаменгу. Лицо его было невозмутимо, но подрагивавшее время от времени правое веко выдавало скрытую тревогу. А напротив, за дымом костра, смутно возвышалась могучая фигура ухуаньца Гюйлухоя.
