Он хотел еще что-то сказать, но его остановил Михо.
— Обожди. Я сам скажу.
Губы его дрожали.
— Ты в таборе был? — спросил он, обращаясь к Федору. — Ты был там? Нет? Зачем говоришь? Здесь чисто, там грязь. Здесь тепло, там холодно. «Цыганский пот» называется. — Он глотнул комок. — Только не это я хотел сказать… Разве не понимаешь: нет там жизни. Настоящей. — Михо вспомнил слова Марийки. — Вас много, большая семья. Если плохо кому — все вместе, на каждого понемножку, не так тяжело.
— А счастье тоже на всех понемножку разложишь, так что никто и не почувствует? Так? — перебил его Федор.
— Нет, не так, — убежденно, словно много над этим уже размышлял, ответил Михо. — Зачем так говоришь? Плохо говоришь. Радость — совсем другое дело. У каждого человека есть немножко радости. А людей много, очень много. И много получается радости, если не только свою видишь. Чужую тоже…
— Да ты, я вижу, агитатор, — удивленно сказал Виктор. — Молодец! А ты, Федор, подумал бы. Полезно…
— Не учи, — огрызнулся Федор.
Вошел Гнатюк.
— Вот все и устроилось, — сказал он весело. — Сейчас говорил с директором. Переночуешь тут, а завтра с утра подыщем тебе подходящую работу. Может случиться, на наш стан пойдешь.
— Вот хорошо! — обрадовался Михо.
— Ночевать будешь в нашей комнате, я уже договорился с тетей Феней. Это дежурная, она даст кровать из десятой комнаты. Только… — он замялся. — Тебе сейчас помыться надо. Санобработка называется. У нас без этого нельзя, не разрешают… У тебя белье есть, чтобы переменить?
Михо смутился.
— Нету белья… Не носим…
— Как же мы сделаем? — растерялся Гнатюк. — Мое тебе и не подойдет, наверное. Короткое…
В это время подошел Федор и, глядя в сторону, предложил:
— Пусть у меня возьмет, из стирки вот принесли. Как раз по нем будет.
И, точно боясь, что Михо откажется, поспешно добавил:
— Бери, чего там! Что мне, жалко? Все свои люди…
Глава пятнадцатая
В конце февраля состоялась заводская партийная конференция. Она прошла очень бурно. Первым в прениях выступил секретарь парторганизации трубопрокатного цеха Сигов. Он раскритиковал докладчика за чересчур спокойный тон доклада.
— Можно было бы много о докладе не говорить, — сказал он. — Но товарищ Меркулов не первый год на партийной работе, знает, как можно расшевелить людей, чтобы заговорили начистую о том, что на душе наболело. А он утихомирил людей, чтобы одно на уме было: хоть бы скорее кончилось, а то невмоготу, спать охота. Доклад сегодня такой как раз и был. Чтобы людей в сон вогнать.
