И я вспоминал Трифонова:
Ганчук вдруг опять появился и спросил прежним, знакомым голосом:
— А знаете, в чем ошибка? В том, что в двадцать седьмом году мы Дороднова пожалели, надо было добить.
И добьем, лишь бы только найти слабое место на животе современности, мягкую складку в железных дверях и рекламных щитах, куда дотянуться штыками. Чтобы все нынешнее, румяное, сальное — умерло, а все горящее, гневное, тянущееся ко мне из двадцатых — воскресло. Через неделю я снова проходил тем путем — и никакого трехэтажного дома не было уже за заборами, один строительный мусор. Как я вас всех ненавижу.
И мечта моя оставалась в полной сохранности, пока я не встретил художественного критика Екатерину.
Художественный критик Екатерина не писала об искусстве в устаревшем, ненужном смысле этого слова — она писала о современном искусстве. И в самом деле, кому нужны эти отжившие каля-маля на холсте, когда есть радикально мигающие телевизоры и контекстуально актуализированные инсталляции! Кому нужен нудный, отсталый, эстетически давно исчерпанный натюрморт — рыба на газете и рядом графин — когда радуют глаз художники, режущие живых поросят, художники, выставляющие коровьи туши, художники, поджигающие себя и кусающие других, художники, отрезающие себе по пальцу в месяц, художники, деконструирующие топором Спасителя Иисуса Христа на дешевых иконах.
Все это, как легко можно понять, было в ее обьяснениях смело, убедительно и свежо. Контекстуально актуализированно, в общем. Но мне почему-то все равно не нравилось. Делать нечего, не устраивает современное искусство? — терпи и смирись.
Впрочем, художественный критик Екатерина не ограничивалась мигающими телевизорами. С недавних пор у нее в голове что-то коренным образом перемкнуло, заклинило, и она стала писать гневные политические статьи, примерно вот в каком духе:
Индивидуальный, дискурсивно освоенный выбор не может быть навязан. Защищать свободу или потворствовать тирании — личное дело каждого. Но вменяемый человек, заново критически воспринявший марксистскую теорию, понимающий, что живет в полицейском государстве, должен отказаться от фашистской пропаганды, которой увлекается наша крупная буржуазия, фундаменталистской пропаганды, которой дурят трудящимся головы корпоративные и гламурные хозяева русского капитализма.
— Вы же собираетесь делать левый журнал. Вам же нужна защита прав трудящихся, так? Так пойдите и познакомьтесь с Екатериной, может, она вам подскажет что-нибудь ценное! — искренне посоветовали мне.
