Хозяйственно-правовые основания деятельности «цеха» всегда были весьма туманны. До 37-го чистильщики обуви работали в предприятиях, учрежденных Всероссийским союзом ассирийцев. Ему также принадлежала и гуталиновая фабрика. Так что кот Матроскин, возможно, имел в родственниках ассирийских (персидских?) кошек. О послевоенном периоде мнения расходятся. Кто-то из ныне работающих ассирийцев утверждает, что был прикреплен к обувной фабрике, то есть к государственной структуре. Некоторые настаивают, что работали в ремесленной артели. Сейчас почти все палатки приватизированы, но, как ни странно, работников-хозяев права собственности волнуют в последнюю очередь. На соответствующие вопросы они чаще всего отвечают: «Здесь бабка моя работала, потом отец. Конечно, палатка моя». Несомненно, существуют нормативные акты, договоры аренды, ставки единого налога, ИЧП и прочее, и прочее. Но с советских времен места, а потом и палатки передавались по наследству от отца к сыну, отдавались в качестве приданого.
По легенде, в перестроечное время то ли «люберецкие», то ли «казанские» пытались обложить чистильщиков данью, но получили отпор, и ни одна палатка не была сожжена. Сегодня обитатели красных будок называют себя «холодными сапожниками». Сами конструкции теперь чаще именуются «Ремонт обуви». Говорят, обувь уже почти не чистят.
Меняется время. Но труд чистильщиков не сильно изменился. Коллективизация, НЭП, репрессии, война, перестройка повлияли на судьбы ассирийцев, но не на их труд.
Проверить свои теоретические изыскания я решил полевыми исследованиями. После нескольких удачных знакомств с обитателями палаток - милейшими ассирийскими старухами, получить сколько-нибудь полезную информацию не удалось. Особенно запомнилась хозяйка «Чистки обуви» на Курской. Она рассказала обо всех своих подругах и родственниках, работающих в бизнесе, «тех, кто еще чистит». Но не смогла вспомнить, в каких организациях она официально работала за 60 лет своей карьеры. Предлагала почистить ботинки раза три, но мои резиновые галоши не требуют специального ухода. Затем последовала полоса разочарований другого рода. Больше половины «холодных сапожников» оказались среднеазиатскими гастарбайтерами. Они охотно отвечали на все мои вопросы. Выяснилось, что у каждой палатки есть хозяин ассириец преклонного возраста, который уже не может работать сам. Разве что очень редко - раз в месяц или раз в неделю - старец приходит, с трудом сдвигает дверь, надевает синий халат и садится напротив деревянной подставки для ботинок.
