Корпорации | страница 131

За свой счет поедет на суд в Германию и Ольга Камынина. Сейчас она ищет немецкого адвоката. Денег нет, но может быть, кто-то возьмется? МИД хоть и обещал помощь, но брать на себя такие расходы он, конечно, не будет. «Подполковник с Петровки, 38 - и без денег, ты серьезно?» - переспрашивают меня знакомые. Отвечаю: серьезно. Потому что подполковники бывают разные. Ольга работает в тыловом департаменте ГУВД (это, фактически, техотдел, служба административно-технического персонала), и ее зарплата до последнего времени составляла 29 тысяч. Я, право же, не знаю других подполковников, которые бы с семьей теснились в 40-метровой хрущевке на окраине Москвы. Ольга живет с родителями. Андрея она с трех лет воспитывала одна, алиментов практически не было. Ее 72-летняя мать пошла работать в прошлом году, чтобы помочь дочери платить за репетиторов для Андрея. В этом году она снова работает - чтобы собрать дочери денег хотя бы на дорогу в Германию.

А на прошлой неделе (в середине февраля) Ольга получила письмо от Беньямина Хоберта. Он выражает ей соболезнования в связи с гибелью сына. Пишет, что очень любит Россию, ее культуру и ее людей, что собирался ей написать сразу, но московские друзья посоветовали сделать это позже - да и какие слова могли бы утешить ее? Нет таких слов. Считает важным уточнить: вопреки информации в СМИ, он добровольно прошел медицинское освидетельствование. И в последних строках сообщает, что вовсе не собирается уходить от правосудия в Германии. Дипломатический иммунитет с него наконец-то снят. Еще она узнала, что в феврале через свое доверенное лицо Хоберт заявил о своем желании забрать машину, находящуюся под арестом, - «Кайенн», в отличие от всего остального, вполне подлежит восстановлению.

Отечественная армия: неисчислимые множества

Корпоративный дух в Вооруженных силах, разумеется, очень силен. Так и хочется написать - как ни в какой другой профессии. Писать это рискованно, поскольку представители других профессий на такое высказывание могут обидеться. Но, тем не менее, повторю то, что уже писал многократно: военная профессия, вопреки усиленно вбиваемому в наши мозги в последние годы тезису, отнюдь не такая же, как все остальные. Потому что только она, единственная, подразумевает обязанность умереть. И именно из этой особости профессии вытекает и особая корпоративность.

Это чувство общности само по себе может принести армии победу. Есть основания предполагать, что именно корпоративность стала главным фактором, обеспечившим Российской армии победу в «двухсерийной» чеченской войне. Армия в этот период была лишена идеи (а воевать, вообще-то, можно только за идею), находилась в катастрофическом материальном положении (речь идет как о денежном довольствии военнослужащих, так и об обеспечении боевых действий) и подвергалась сильнейшему моральному террору со стороны СМИ и значительной части общества. В принципе, в такой ситуации она неизбежно должна была разложиться и развалиться. Признаки разложения и развала в нашей армии и в самом деле наблюдались. Но, в общем, они остались, что называется, в пределах допустимого. И пусть со второй попытки, но армия победила. Это можно считать чудом. Но должно же быть и какое-то рациональное объяснение. Так вот, видимо, основную роль в этой победе сыграл именно корпоративный дух. Возможно, моральный террор со стороны гражданских этот дух даже усилил, сплотил армию перед лицом враждебного окружения. Она оказалась буквально в кольце врагов, ожесточилась и не развалилась. Наоборот, вытерпела и выиграла. Да и вообще, армия в постсоветский период уцелела в первую очередь благодаря корпоративному духу.