Стреляли из-за ворот, из-за углов, но никогда с открытого места: нам приходилось дорожить своими силами. Что могли сделать мы, плохо вооруженные, новички в военном деле, против обученных солдат и трехлинейных винтовок? Но солдаты действовали очень нерешительно. Баррикады, засыпанные снегом, пули, невидно откуда летевшие в строй, неуловимый враг - все это вносило смущение в их ряды. Они казались усталыми от вина и постоянной тревоги. Они отступали при первых залпах дружины, оставляя убитых и раненых. Иногда отступали и мы, прекращая огонь. Тогда солдатские пули долго со свистом летели вдоль Пресни, а в переулках стоял народ, давно привыкший к этому свисту. Ни один солдат, однако, не решался идти в переулки. Расстреляв патроны на широкой улице, они уходили назад, в часть на Кудринской улице.
Мы жили на Пресне почти безвыходно. Здесь обедали и пили чай, здесь же в чайной спали на длинных столах и скамейках. Вечером, когда ружейная мушка становилась невидной для глаз, перестрелка кончалась, и дружинники сходились в чайную. Здесь пели революционные песни, читали «Известия Совета Рабочих Депутатов» и листки, делились впечатлениями. Мы верили в нашу победу, верили в то, что Петербург нас поддержит, что восстание охватит города. Но что делать в остальной России? Из Петербурга приходили две газеты: «Слово» и «Новое Время». Они много врали о Москве и, казалось нам, умышленно молчали о том, что делается в северной столице: те мелочи, которые там попадались, вроде василеостровских баррикад, представлялись нам чем-то крупным, и наша энергия в борьбе не слабела.
К вечеру 15 декабря стало известно, что почти во всех районах, кроме нашего, спокойно: дружины разошлись и бездействуют, баррикады сняты, и военные патрули беспрепятственно ходят по улицам, обыскивая прохожих. Совет рабочих депутатов собрался в последний раз с большими трудностями и передал свои полномочия исполнительной комиссии. 16-го пришли достоверные известия о Петербурге. В Москву приехал Семеновский полк и новая артиллерия. Не было сомнения, что вся военная сила будет направлена теперь против нас, защищающих Пресню. А нас была все та же горсточка людей - меньше сотни. Оставалось прекратить теперь уже бесцельное сопротивление, и мы решили это сделать вечером 17 декабря. Но сила заставила нас раньше вечера сложить оружие. Едва только стало светать, как за маленькой горкой с поля раздался пушечный залп, за ним другой, третий… В то же время от Горбатого моста и Зоологического сада пришли наши часовые сказать, что наступают солдаты. Пошли отстреливаться и к Горбатому мосту, и к Зоологическому саду. Войск было много - не прежние отряды по 30-40 человек. Сегодня они действовали уверенно и более смело. Горбатый мост был занят войсками. Мы отступили. Часть нашего отряда вернулась на Прохоровку, не зная, что делать. Скоро вернулись и другие с начальником отряда.
