Существенным пунктом разногласий был Горбачев. Для «Огонька» и «Московских новостей» это была священная корова. Мы вытирали об него ноги в каждом номере. А после августа 1991 года, при всем уважении к Ельцину, мы напечатали о нем и его политике немало критических материалов. В 15 номере за 1992 год именно у нас появилось интервью с Джохаром Дудаевым. А в шестом номере за 1994 год большая объективная статья нашего штатного обозревателя Валерии Новодворской о Звиаде Гамсахурдии. Мы считали главной ошибкой власти после августа 1991 года то, что не было расформировано КГБ, сохранена система партийной номенклатуры и номенклатурных благ, не был осужден советский строй, и было позволено коммунистам действовать в легальном поле. То есть мы были радикалами.
Так называемые «народные депутаты», избранные на честных выборах, были той силой, которую мы поддерживали. И задолго до путча 1991 года зорко следили за тем, чтобы КПСС и КГБ не лишили их власти. Характерный случай произошел после съезда российских депутатов. 28 марта 1991 года, в день открытия съезда, планировалось арестовать депутатов, а Ельцина отстранить от власти. Когда слухи об этом просочились в печать, первый замминистра внутренних дел Шилов выступил с опровержением: мол, ничего такого не планировалось. И тогда «Столица» воспроизвела документ: справку от начальника одного из московских следственных изоляторов: «По состоянию на 28.03.91 г. в следственном изоляторе № 3 ГУВД Московского горисполкома могут содержаться экстренно арестованные в количестве 100 человек в камерах №№ 1, 2, 13, 14, 15 сборного отделения». Вышел большой скандал. Выяснилось, что подобные справки в тот день представили в ГУВД все московские тюрьмы.
Разумеется, когда в 1993 году наметилось противостояние между Ельциным и российскими депутатами, журнал «Столица» встал на сторону президента. И иначе быть не могло. Такова была идеология нашего еженедельника: мы были правыми в политических вопросах и либералами в экономических. И после августа 1991 года постоянно упрекали власть в недостаточной решительности как в экономике, так и во внутренней политике. Непоследовательность ельцинских реформ нас просто бесила, мы выступали против компромиссов и старались называть вещи своими именами. Если бы Ельцин забил тюрьмы тысячами коммунистов, мы бы этому только рукоплескали. Видимо, за эту вот откровенность и бескомпромиссность нас ценили читатели. Редакционная почта была огромной, в каждом номере мы отводили определенное место читательским письмам. И, кстати, большинство писем приходило не из Москвы, журнал вовсе не был городским органом.
