- Были страшные бунты на улицах. Я пошла с подругой, дочерью норвежского посланника на улицу, и мы увидели, что толпа бежит к городской Думе. Мы бросились с этой толпой, а красноармейцы с красными бантами начали в нас стрелять. На меня набросилась с криком какая-то женщина. Я кричала, что я не большевичка, а она мне сказала, что теперь все большевики, а кто не согласен, тех будут расстреливать.
Шли постоянные митинги, но нечего было есть. Когда кто-нибудь высказывался в том смысле, что раньше голода не было, агитаторы отвечали, что это богачи забрали всю еду и убежали. А теперь надо передать власть рабочим депутатам.
Когда мы приехали на Украину, там была совершенно другая картина: много еды, спокойная жизнь. Потом начались бои, большевики пытались захватить Киев. А защищали его белогвардейцы. Бои длились, кажется, дней десять. Все сидели по подвалам, однажды мать сказала нам, что нужно купить еды, а прислугу послать нельзя - могут убить. Мы с сестрой пошли. На улице лежало много трупов - сначала я пыталась их обходить, а потом прямо по ним гуляла. Мы пришли на крытый рынок, в который как раз накануне попал снаряд, похватали все, что могли.
Через десять дней все замолкло, мы вышли с сестрой на улицу и услышали, как в Царском саду расстреливают белогвардейцев, офицеров.
Это продолжалось недолго, пришли немцы, потом Петлюра, затем город перешел в ведение гетмана Скоропадского, его поставили немцы, опять началась спокойная жизнь, но моя мать говорила, что это противно.
Мы уехали в деревню, очень тихую, расположенную в шестидесяти верстах от вокзала. Тем не менее туда все время приходили банды: то Петлюра, то Махно. И делалось все хуже и хуже в смысле еды.
Однажды приехала женщина с двумя вооруженными охранниками. Она была дворянка, но говорила, что левая. Она с нами обедала, потом ночевала. Никто не хотел стелить ей постель. Я сказала, что сделаю это. Во время обеда она сказала, что мы неправомерно занимаем такой большой дом, надо у нас его отнять, сделать в нем музей или библиотеку. «Вы могли бы работать здесь, но вы не так думаете, как предписывают Советы. Я - друг Ленина, я его хорошо знаю…»
- Она была его представительница?
- Не его, а украинской советской власти. В конце концов, она сказала: «Придется вас завтра всех расстрелять». Я спросила ее: «Неужели вы детей четырех-пяти лет будете расстреливать?» Она ответила: «Да, потому что все равно из них ничего толкового не выйдет».
