Они долго ползали в низком и колючем кустарнике.
— Должна же здесь быть какая-нибудь пещера! — возмутился Зобнин.
— А как же! — сказал Балашов, неожиданно проваливаясь под землю. — Пожалуйте, — не очень глубоко. Приют трех принцесс, — добавил он, когда Кожухарь и Зобнин спустились вниз.
«Приют трех принцесс» оказался узкой трещиной, сырой и холодной. Впрочем, «принцессы» не были избалованы. Особенно они обрадовались густому кустарнику, прикрывавшему вход.
Кусочек неба над пещерой посерел. Светало. «Только бы не было тумана!» — подумал Кожухарь. Наверху проплывали светлые облака. Кожухарь с завистью проводил их взглядом: облака плыли к Севастополю.
— Двое наблюдают, один спит, — объявил он партизанам.
Обзор оказался великолепным. Внизу громоздились причудливые скалы. Сотнями веков ветер — самый древний скульптор — выдувал песчинку за песчинкой, пока камень не принял образы фантастических замков и великанов. Прямо перед разведчиками пролегала долина реки Качи. Вдали темнели домики Сюрени. По узеньким тропинкам медленно двигались игрушечные грузовики, чуть быстрее бежали похожие на жуков лимузины. Изредка муравьиной тропкой, извиваясь, проползала жирная гусеница — шли войска.
По каким-то незаметным, одному ему известным приметам, Кожухарь находил спрятавшиеся зенитки и распознавал замаскированные укрепления.
В стороне Севастополя не смолкал тревожный гул. И от этого гула становилось неловко, словно разведчики были виноваты, что до сих пор не обнаружили координаты орудия. Пушка, которую они разыскивали, молчала. И ее молчание действовало на нервы.
— Вот сволочь! — сказал обычно сдержанный на язык Зобнин. — Хорошо, что она не стреляет; но было бы еще лучше, если бы она выстрелила. Может, она вовсе и не здесь? — усомнился он.
Кожухарь пожал плечами:
— Куда ей деваться? Такому орудию железная дорога нужна. Прокладывали специальную ветку.
Время шло. Разведчики окоченели. Костер разводить не решались. Вскрыли банку консервов, разбудили Балашова. Настала очередь Кожухаря проглотить свою порцию, когда стены пещеры дрогнули от далекого удара. В банку с тушеным мясом посыпались мелкие камешки.
— Она! — крикнул Балашов.
Кожухарь засек время. Следующий выстрел раздался ровно через десять минут. Но разведчики ничего не смогли заметить.
В тысячный раз они прощупывали глазами каждую складку земли, каждый куст. Прошло еще десять минут. Кожухарь, не отрывая глаз от секундной стрелки, поднял руку:
