И все-таки самым разумным Кожухарю представлялось пробиваться на Курушлю ночью, стремительным броском. Это он и имел в виду, давая разведчикам короткий отдых. И сейчас, склонившись над картой, Кожухарь еще раз убедился в том, что выбранное им решение наиболее правильное. Он потянулся, предвкушая блаженный сон, и, помедлив, потряс Балашова за плечо:
— Заступай!
Балашов удивленно хмыкнул: он проспал лишние полчаса.
Когда разведчики покинули Чуфут-Кале, еще стояла темная беззвездная ночь. На юго-западе полыхали разноцветные зарницы. Оттуда доносился глухой гул. Там был фронт. Там сражался Севастополь.
Впереди шел Балашов. Он знал эти места.
— Где-то здесь имеется древнее кладбище Иосафат, — предупредил Балашов тоном экскурсовода.
— Вот оно, ч-черт! — выругался Зобнин, натыкаясь на какой-то памятник.
— Прекратить разговоры! — скомандовал Кожухарь.
Наконец, они выбрались на проселочную дорогу и пошли ускоренным шагом. Это так только называется — ускоренным шагом; на самом деле они почти бежали, изредка останавливаясь и прислушиваясь. Иногда на пути попадалось жилье и приходилось делать большой крюк в сторону. Вблизи деревень разведчики избегали даже окольных троп, боясь напороться на охранение.
Однажды они услышали рев моторов, и тотчас же на повороте дороги вспыхнули фары машин. Разведчики едва успели отскочить в сторону и прижаться к земле. Грузовик медленно проехал мимо. В кузове горланили немцы. Кто-то бросил окурок, упавший рядом с Балашовым.
— Счастье ихнее, что я в разведке, — сказал он зловещим шепотом. — Я б им дал прикурить!
Потом прошмыгнули два мотоциклиста, очевидно, связные. Пронеслась длинная легковая машина, — ехало начальство. Фашисты жили своей обычной прифронтовой жизнью. И эта жизнь своей обычностью была не по нутру Зобнину и Балашову. Они чувствовали себя ограбленными. А Кожухарь словно ничего не замечал. Как будто гитлеровским машинам так и полагалось безнаказанно разъезжать по крымским дорогам!
И оба партизана потихоньку вздыхали.
Начался подъем на Курушлю. Сам подъем был не особенно трудным, если бы не темнота. Каждые десять-пятнадцать метров разведчики останавливались. Один уходил, вернее, уползал вперед. Остальные вслушивались в темноту, дожидаясь его возвращения.
На вершину выбрались без приключений. Немцев на Курушлю не было. До рассвета оставалось часа полтора. За это время надо было отыскать укрытие на день.
— Найти! — коротко приказал Кожухарь.
А как его найти? Темнота. И гора незнакомая.
