Казанова, немного смущенный этим обстоятельством, отправился на розыски графа Амброзио, и тот уверил его, что в городке Святого Ангела воров нет, а что, если бы они и были, то к нему все равно войти не посмеют.
Однако он пообещал ему добыть на завтра слесаря, который приделает к его двери ключ, не скрыв, впрочем, от него, что он один во всем доме будет снабжен такими приспособлениями для защиты от воров.
По приказанию Казановы Клермон отложил до завтра распаковку сундуков, а Казанова отправился с двумя хорошенькими свояченицами осматривать город.
Граф Амброзио остался в замке с графиней, единственным занятием которой было — давать шести-семимесячному младенцу алебастровой белизны грудь, достойную кисти Рафаэля, и по ее мнению, не способную возбудить ни в ком других чувств, кроме почтения.
Казанова очутился на улицах незнакомого городка в обществе Клементины и ее сестры Элеоноры.
Простая прогулка может многое изменить. Такая молчаливая за первой трапезой, за ужином Клементина разговорилась, и изящно, умно и тонко отвечала ему на все его обращения. Когда он упрекнул ее, что она слишком часто подливает ему вина, она ответила ему:
— Вы напрасно жалуетесь — обязанность Гебы следить за тем, чтобы кубок повелителя Богов был всегда полон.
— Так-то так, — ответил Казанова, — но вы помните, что Юпитер отставил ее от должности…
— Помню, но знаю, за что, и никогда так неудачно не упаду, как она. Уж по такой причине я не дам Ганимеду, — прибавила она с загадочной улыбкой, — занять мое место!
— Это очень благоразумно. Юпитер был неправ… И я предпочитаю принять имя Геркулеса. Довольны ли вы этим, прекрасная Геба?
— О нет, потому что он женился на ней только после ее смерти!
— И это верно. Так мне остается только стать Иолаем… потому что…
— Замолчите! Иолай был старик!..
Тон, которым она сказала это, как будто возвращал Казанове его молодость. Она не могла считать за старика того, который так озарил ее скромное уединение и к которому ее, как стольких других, уже тянула какая-то неведомая сила.
— Иолай был старик!.. — повторила она.
— Это правда. И вчера я тоже был стариком… — продолжал Казанова, — но сегодня — другое дело… Вы вернули мне мою молодость.
— Я очень счастлива этим, милый Иолай, — продолжала насмешница, забывшая недавнюю робость, — но только вспомните, что я сделала с ним, когда он покинул меня!..
— Ради неба, что вы с ним сделали? Я не помню.
— Не верю!
— Уверяю вас!
— Я отняла у него тот дар, который раньше сделала ему!
