— Вы не угадали, дорогой мой, это — кровать.
— Ах, мне хотелось бы быть в ней вместе с вами!
С сигарой во рту, г-н де Сен-Савен рассматривал г-жу де Нанселль. Изгиб кушетки выставлял красоту линий ее тела. Андре был в негодовании от наглости г-на де Сен-Савена. Г-жа де Нанселль под платьем покачивала кончиком ноги, обутой в серебряную туфлю, вид которой, казалось, сильно волновал г-на де Сен-Савена.
— Вот что, идите-ка разыгрывать свою партию, там вы нужны.
Г-н де Сен-Савен отправился, чтобы сесть за карточный стол, за которым уже разместились его жена, г-н Моваль и г-н де Нанселль. Г-жа де Нанселль поднялась. Андре видел, что ему необходимо сказать ей что-нибудь.
— Пройдемте в будуар, месье Андре, тут у меня больше нет папирос.
И она показала на лаковый ящичек, на крышке которого был изображен рог луны над тремя тростинками камыша.
Будуар, в который Андре последовал за ней, был маленькой комнатой, расположенной рядом с гостиной. Через открытую дверь видно было играющих. Г-жа де Нанселль протянула свою закуренную папиросу Андре, который, возвращая ей ее, коснулся своими пальцами пальцев молодой женщины. Около нее, на столике, Андре заметил табакерку, купленную г-жой де Нанселль у м-ль Ванов. Г-жа де Нанселль показала на нее:
— Вы узнаете это?
Он утвердительно кивнул головой, потом, посмотрев друг на друга, они оба рассмеялись. Г-жа де Нанселль понизила голос:
— Слушайте, месье Андре, я должна вам сказать, что вы были очень милы. Да, если бы тогда, когда я встретилась с вами у вашей матери, вы намекнули бы на улицу де Вернейль, мне кажется, я вас возненавидела бы, что было бы, впрочем, нелепо, но это было бы так.
Она замолкла на мгновенье. Через открытую дверь до них доносились звон марок и голос разглагольствовавшего чиновника.
— Теперь же, наоборот, вы мне очень нравитесь. Вы доказали, что вы владеете собой, что вы тактичны и скромны. Я люблю это.
Андре Моваль покраснел от удовольствия.
— Но, сударыня, между тем это так просто, так естественно…
Она не дала ему докончить:
— Я немного смешна, я сама это знаю, но я говорю вам то, что думаю. Все равно. Я уверена, что мы сделаемся друзьями. Ваша мать прелестна и чрезвычайно мне симпатична.
Таким образом она сгладила все, что могло быть слишком фамильярным в ее словах, и прибавила:
— Надеюсь, что будущей осенью мы будем иногда видеться.
Андре был в недоумении. Говорила ли она о нем или о его матери? Г-жа де Нанселль поднялась:
— А теперь пойдемте. Нам нельзя оставлять вашу бедную маму в жертву этому скучному болтуну.
