Г-жа Моваль улыбнулась.
— О, я не поэтому, сударыня; я очень люблю прекрасные произведения искусства. Скорей мне не хватает времени… У меня мой дом, занятия, и притом же я — немного домоседка.
Г-ну Мовалю нравились простота и достоинство, с которыми его жена признавалась в своей склонности к буржуазной жизни. Она была примерной супругой, точно так же как себя самого он считал образцовым мужем.
Г-жа де Нанселль засмеялась:
— Ну а я — совсем не домоседка, я люблю бывать на улице, гулять, бегать по магазинам.
При слове «магазины» она бросила взгляд в сторону Андре.
— Я, — заговорил г-н де Сен-Савен, — я нахожу Лувр восхитительным местом. К тому же я сохранил о нем приятные воспоминания. В мое время мы назначали там свидания. Там находилась некая скамейка между двумя залами коллекций Кампана[26], под часами…
И г-н де Сен-Савен вздохнул. Чиновник подумал, что это кажется смешным, и воскликнул:
— Ох, папа! Не напоминайте нам о вашей распутной молодости.
Г-жа де Сен-Савен прикусила губу. Г-жа Моваль продолжала:
— Бедный старенький Лувр! Ты помнишь, Андре, как ты водил меня по целым часам по Морскому музею?
Андре без удовольствия заметил, что все взгляды устремились на него. Он почувствовал, что для всех он является маленьким мальчиком, с голыми ножками, которого мамаша ведет за руку. Г-жа де Сен-Савен определила общее впечатление:
— Как они быстро растут! Когда я подумаю, что Эдуарду уже двадцать восемь лет!
Г-жа де Сен-Савен молодила чиновника, рассчитывая извлечь пользу для себя из этого обмана. Г-н Моваль согласился:
— Да, они быстро растут и, едва окончив воспитание, покидают нас. Вы, сударыня, принадлежите к счастливейшим, ваш сын при вас, в Париже, тогда как Андре должен поступить в консулы. Он уедет далеко.
Г-жа Моваль сделала покорное движение. Андре принял скромный вид. Большие путешествия придают значительность почти одинаковую тем, которым предстоит совершать их, как и тем, которые их уже совершили. Г-н де Сен-Савен, закоренелый бульвардье, не имевший во всю жизнь иных забот, кроме любовных, проговорил:
— Это прекрасная карьера!
Потом он поправил свое пенсне, чтобы рассмотреть красивые обнаженные руки г-жи де Нанселль, которая захлопала в ладоши:
— О, как мне нравились бы длинные путешествия, долгие переправы; видеть далекие страны, в которых люди другого цвета, чем мы, разговаривают, едят, живут и любят иначе, чем мы!..
— За чем же дело стало, сударыня? Мы можем доставить вас, куда вы захотите.
