Как бы ни было несложно существование дядюшки Гюбера, оно являлось часто предметом разговоров между г-ном и г-жой Моваль. Оно никогда не переставало их занимать, и они часто задавали себе вопрос: что обыкновенно делал дядя Гюбер? Занятий — никаких. Знакомых — мало; он ненавидел свет. Конечно, было известно, что он страстный читатель газет и большой любитель следить за политикой, но это не могло занять всего его времени. Правда, была еще у него склонность ко всему военному! Ежегодно дядюшка Гюбер присутствовал на смотре 14 июля, точно так же как и на всех похоронах высших офицеров, сухопутных и морских, и всех значительных особ, погребение которых сопровождалось каким-нибудь парадом войск. Отсюда он выносил заключения о состоянии нашей армии. Он посещал также салоны живописи. Искусство само по себе не занимало его, но он находил удовольствие в картинах батального содержания. Перед последними он подолгу простаивал и охотно спорил о них с г-ном Мовалем, который, со своей стороны, предпочитал марину и экзотические сюжеты, особенно если они изображали страны, обслуживаемые судами Мореходного Общества. Г-жа Моваль оставляла спорить этих господ. Она особенно ценила пейзажи. Деревья, вода, цветы волновали эту парижанку, проведшую почти всю свою жизнь в городе. Ежегодно она посещала салоны, чтобы изучать природу. Она выносила оттуда впечатления, которые она сравнивала с немногими сельскими воспоминаниями, оставляемыми ей ежегодными летними поездками в имение своей золовки в Варанжевилле. Там в продолжение месяца или двух она радовала свои взоры сочной и богатой нормандской зеленью.
Дядя Гюбер прервал мечтания г-жи Моваль, доставая свои часы. Г-н Моваль опаздывал.
— Теперь это с ним часто случается. Его начальник, господин Делаво, болен, и все дела направляют к нему. Вчера он пришел только в восемь часов.
Дядя Гюбер сделал гримасу. Г-жа Моваль прибавила:
— Я даже боюсь, что ему нельзя будет получить отпуска в этом году и мне одной придется ехать с Андре в Варанжевилль…
Эта помеха была бы очень неприятной г-ну Мовалю. Он очень любил Варанжевилль, его луга, его обсаженные дороги, его утесы, с которых видно, как проходят пароходы, направляющиеся из Диеппа в Ньюхэвен, и откуда можно иногда разглядеть большие суда немецких компаний, идущие из Гамбурга в Америку.
При слове «немецких» дядя Гюбер поднял брови. Г-жа Моваль становилась нервной. Отсутствие мужа начинало беспокоить ее.
