Они пришли к троллейбусной остановке и спрятались от всех за киоском.
Степан пристально посмотрел ей в глаза.
— Что? — улыбнулась Галя.
— Да так… Просто чем больше я тебя узнаю, тем больше удивляюсь.
— Чему?
— Твоим словам, поступкам, мыслям.
— А я удивляюсь тебе, — заметила она.
— Правда? — улыбнулся Степан. — И чем же я тебя удивляю?
— Жизнелюбием. Признаться, ты меня частенько заставляешь забывать… — она запнулась.
— О том, что я инвалид?
— Мне кажется, к тебе это слово вообще не подходит, — поморщилась Галя. — Сейчас парни все какие-то вялые, бесцельные, манерные, хрупкие, что ли… Ни о чем, кроме как о компьютерах, музыке и постели, говорить не желают. Даже жутко как-то. И наглость из всех щелей прет. А ты не такой. Совсем не такой.
— Значит, мы оба не такие. А раз мы не такие, как все, следовательно, мы ненормальные.
— А может, мы единственные самые нормальные в этом городе? — спросила Галя, прижавшись к нему.
— Вполне может быть, — согласился Степан.
В тренажерном зале Химкинского госпиталя всегда пахло как-то особенно. Возможно, это был запах человеческого упорства, отличавшийся от болезненного запаха в коридорах и палатах госпиталя. Упорства самого завидного свойства. Для многих ребят, долечивавшихся здесь, возможность нагрузить мускулы работой была приятной альтернативой простому разглядыванию потолка. Разглядывание потолка — не самый лучший вид занятия для двадцатилетних парней, волей войны пополнивших ряды инвалидов. Вот они и шли сюда. Шли наперекор протестующим от нагрузок мышцам, наперекор ранам. Как телесным, так и душевным.
Степан уже заканчивал тренировку, когда к нему подошел какой-то незнакомец. Было очевидно, что он не врач, но и не простой посетитель. Было в нем что-то неприятное и… нелепое, как показалось Степану.
— Здравствуй, Степан, — поздоровался незнакомец.
— Здравствуйте, — кивнул Степан, рассматривая его строгий костюм.
— Мое имя Николай Ильич. Можно просто Николай.
— Вы ко мне? — нахмурился Степан.
— Да, к тебе. Хочу поговорить с тобой.
— О чем?
— Здесь слишком шумно. Давай найдем более спокойное место. Тебе помочь?
— Нет, спасибо, я сам, — недовольно произнес Степан, с трудом вставая и вытирая лоб полотенцем. Усталые мышцы блаженно дрожали. Кожа под протезами горела, но это уже не беспокоило Степана. Его беспокоил незнакомец.
Они вышли в коридор.
— Насколько я знаю, ты через несколько дней едешь домой, так? — повернулся к нему Николай.
