Кайя кивнула.
— Он уже два раза подтягивал ремень, пока мы здесь стоим. Как будто на нем что-то тяжелое висит. Пара наручников или дубинка резиновая. Это движение становится совершенно автоматическим, если ты пару лет работал на патрульной машине или кого-то арестовывал.
— Я работала на патрульной машине, но я никогда…
— А сейчас наверняка работает в отделе по борьбе с наркотиками и высматривает людей, которые, пройдя таможню, выглядят так, словно у них гора с плеч свалилась. Или тех, кто сразу кинется к туалету, потому что прямая кишка больше не в состоянии держать товар. Наблюдает, не поменяются ли чемоданами какой-нибудь любезный пассажир и контрабандист, как раз и попросивший этого лоха помочь пронести багаж мимо таможни.
Кайя склонила голову набок и посмотрела на Харри с легкой улыбкой:
— А может, это просто обычный парень, у которого штаны спадают и который ждет мамочку? И ты ошибаешься?
— Ну конечно, — буркнул Харри, глянул на свои часы, а потом на часы на стене наверху. — Причем всегда. Неужели и правда уже день?
«Вольво-амазон» выкатилась на шоссе, когда уже зажглись фонари.
Сидевшие впереди Холм и Кайя Сульнес оживленно беседовали, покуда Таунс Ван Зандт сдержанно рыдал на кассете. На заднем сиденье Гуннар Хаген провел рукой по сумке из свиной кожи, лежащей у него на коленях.
— Жаль, не могу сказать, что ты хорошо выглядишь, — тихо произнес он.
— Да это из-за разницы во времени, шеф, — ответил Харри, полулежа на сиденье.
— Что у тебя со скулой?
— Это длинная и скучная история.
— Ну ладно. Добро пожаловать домой. Извини за недоразумение.
— Мне казалось, я подал рапорт об увольнении.
— Ты это и раньше делал.
— Еще написать?
Гуннар Хаген взглянул на своего бывшего старшего инспектора и еще больше понизил голос и опустил глаза:
— Я уже извинился за неласковую встречу на родине. И я прекрасно понимаю, чего тебе стоило последнее дело. Что и ты сам, и дорогие тебе люди оказались втянуты в это настолько, что… ну да, что тебе захотелось начать другую жизнь. Но ведь все это — твоя работа, Харри, и ты умеешь ее делать.
Харри чихнул, как будто уже успел простудиться, едва вернувшись на родину из теплых краев.
— Два убийства, Харри. Мы даже не знаем, как жертвы были убиты, только то, что убиты они одинаковым способом. Но наш прошлый опыт, который нам так дорого обошелся, говорит об одном. — Начальник отдела замолчал.
— Продолжай, не бойся, шеф.
— Уж теперь и не знаю.
Харри смотрел за окно, где волнами катились поля, коричневые, бесснежные, то поднимаясь, то опускаясь.
