— Значит, вы не исключаете такой возможности, но ведь бедная женщина просто купалась и утонула. Мы все видели, как это произошло. Вот и все.
— Все это, конечно, так, но вы прекрасно знаете, что такое пересуды. Я не хочу, чтобы какие-нибудь газетчики, эти мерзкие бумагомаратели, начали делать различные предположения.
— Я прослежу за этим, — чрезвычайно самоуверенно изрек я, хотя при сложившихся обстоятельствах такой уверенности у меня просто не могло быть.
— Вот почему я и хочу, чтобы вы выступали перед прессой от моего имени. Кроме того, — она запнулась, — постарайтесь, чтобы и другие держались подальше от этих писак.
Я был удивлен этой просьбой.
— Но почему? Какая разница? Мы все видели одно и то же, и полиция сняла с нас показания.
— Полиция будет молчать. Поэтому делайте, как я вас прошу, и я буду вам очень благодарна.
Я пожал плечами.
— Конечно, если я смогу, я сделаю все, что в моих силах, но что может остановить кого-нибудь из ваших гостей переговорить с журналистом?
— Вы, я надеюсь. — Она сменила тему разговора. — У меня была приятная беседа с Альмой Эддердейл, которая попросила напомнить вам о себе. Сегодня утром она остановилась в «Морских брызгах».
— Прекрасно.
— Я думала, она навестит нас завтра утром, но после… Короче, я не знаю, как вести себя.
— Как обычно. Это ужасное несчастье, но…
— Но она была моей племянницей, очень близким мне человеком, а не простой гостьей. — Я понял, что лучше всего молчать. — Может, стоит кого-нибудь пригласить? Просто друзей семьи. Мне кажется, это будет кстати.
— У меня есть приглашение на сегодняшние танцы в яхт-клубе, — смело вставил я. — Так вот, я думаю, если вы не собираетесь идти, может быть, я смогу сегодня вечером…
— Конечно, конечно, о чем разговор. Но, пожалуйста, очень прошу вас, никому ничего не рассказывайте о происшедшем. Я, к сожалению, с вами пойти не смогу, да и остальные, думаю, тоже, потому что все они были в той или иной степени привязаны к Милдред. У вас нет причин сидеть здесь.
И с чувством слуги, которому дали выходной на вторую половину четверга, я удалился. Сама же миссис Вииринг прошла в свою спальню и наверняка осушила целый кувшин напитка, отгоняющего всякие тревоги.
Час спустя я сидел в гостиной. Ко мне приблизился дворецкий с молодым человеком, у которого совершенно не было подбородка. Тот представился корреспондентом «Ньюс-Сервисиз».
Я величественным жестом указал ему на кресло напротив.
— Я хотел бы переговорить с миссис Розой Клейтон Вииринг и мистером Полом Брекстоном, — аденоидным голосом жестко выговорил газетный ястреб.
