318-й, стоя вполоборота, пришел на помощь:
— Делайте, парни, что хотите, только чтоб они не выскочили из комнаты, и ни в коем случае не калечить. Я пошел за подмогой.
Закрывая за собой дверь, он подумал, сколько у тех уйдет времени осмыслить, куда же делся второй старик. Если у них вообще на это хватит ума. Докладывать о происшедшем сходу они, может, и не будут; не то место, чтобы трепать языком, пока начальство само не спросит. А на гигантов мысли эти двое походят не очень. Дни уйдут, подумал 318-й умиротворенно, прежде чем у них все это окончательно утрясется в мозгах.
Найти выход из здания оказалось на удивление просто. Он наполовину подсознательно запомнил схему на стене в кабинете у Фарлея — память старой кабинетной крысы вновь обострилась, причем как нельзя кстати. Никто не заговаривал и не смотрел на старика, ковыляющего непринужденной походкой к выходу (еще, видать, одна отличительная черта Фарлея: такой вусмерть старый зануда, что никто и разговор не пытается затевать). Двое немолодых дежурных привратников у дверей уважительно сделали руки по швам, а один — прирожденный лизоблюд — еще и открыл дверь.
— Благодарю, молодой человек, — вежливо подал голос 318-й. — Продолжайте дежурство.
Стоянка машин впечатляла своими размерами; очевидно, у персонала Лагеря 351 напряженки в снабжении бензином не было. 318-го на миг охватило отчаяние, но тут он заметил поблескивающий на солнце черный «Корвет» на площадке с надписью «Закреплено за Зам. Директора». «Фарлей, хрен ты эдакий, — подумал с симпатией 318-й, — никогда ведь в жизни не имел ничего подобного, но ведь надо было заявить о себе громогласно, как же иначе?» Даже наклейка была за ветровым стеклом, что Фарлей состоит в Клубе Классических Спортивных Автомобилей Калифорнии, одной из самых исключительных организаций в стране — при нынешних талонах на бензин и ограничениях на транспортные средства.
Третий ключ на кольце из брючного кармана Фарлея подошел к прорези в дверной ручке. Дав двигателю слегка разогреться, 318-й осторожно подал автомобиль назад и стал выезжать, беспокоясь, что машину ведет аккуратнее, чем сам Фарлей — надежда лишь на то, что годы в тюрьме повыветрили опыт до разумных пределов.
Однако сноровка вернулась достаточно быстро, стоило выехать за металлические ворота в обрамлении проволочного забора (часовые поспешно отдали честь) и пуститься по широкой дороге через пустыню, набирая скорость и глядя в зеркальце, как исчезают постепенно за первой возвышенностью забор из колючей проволоки и массивные серые здания. Тянуло откинуть голову и взвыть, но не хватало дыхания.
