Он замолчал. Я тоже. Лирическое отступление кончилось, дальше вставали серьезные вопросы. Роджер почувствовал это, но ничего не сказал.
Я заметил:
— Вчера трибуны убирали.
Роджер вздохнул:
— Убирали. И они были чистыми. Никакой взрывчатки. И уж точно никакого деткорда на стенке лестницы. Я сам прошел всюду, все проверил. Я постоянно делаю обход здания.
— Но только не утром в пятницу на Страстной неделе.
— Вчера ближе к вечеру. Часов в пять. Обошли все с бригадиром рабочих.
— Убивать людей не собирались, — прикинул я.
— Нет, — согласился он. — Собирались разрушить только главную трибуну, выбрался один из немногих дней в году, когда среди недели нигде в Британии не проводится скачек. Определенно не для того, чтобы поубивать людей.
— Я так думаю, у вас ведь есть ночной сторож, — предположил я.
— Да, есть, — он устало покачал головой. — Он делает обходы с собакой. Говорит, что ничего не слышал. Не слышал, чтобы кто-то буравил стены. Не видел на трибунах никаких огней. Он последний раз отметился в семь утра и ушел домой.
— Полиция допросила его?
— Полиция его допросила. Я говорил с ним. Конрад расспрашивал его. Беднягу вытащили из постели, и он никак не мог стряхнуть с себя сон, когда его допрашивали да еще когда обрушились с обвинениями. Он и вообще-то не блещет сообразительностью, а тут только моргал глазами и выглядел настоящим идиотом. Конрад винит меня в том, что я нанял такого тупицу.
— Обвинения будут сыпаться как конфетти.
Он кивнул:
— Так оно и есть. Сыплются со всех сторон. Почти во всем ищут мою вину.
— Кто из Стрэттонов приехал?
— Лучше спросите, кто не приехал, — вздохнул он. — Все, кто был на собрании акционеров, кроме Ребекки, плюс жена Конрада Виктория, плюс жена Кита, Имоджин, пьяная в доску, плюс лоботряс Джек, сын Ханны, плюс пирожок-ни-с-чем, жена Айвэна, Долли. Марджори бросала хлесткие обвинения. Конрад перед ней стушевался. Она затмила даже полицию. Ей хотелось знать, как это вы, особенно вы, не помешали трибунам взлететь на воздух, раз ваш малютка-сын поднял тревогу и бросился к вам с рассказом.
— Голубушка Марджори!
— Кто-то напел ей, что вы чуть не погибли, и она сказала, что так вам и надо. — Он покачал головой. — Иногда мне приходит в голову, что вся эта семейка полоумная.
— Там, у вас над головой, на полке в шкафчике виски и стаканы, — сказал я.
Он расцвел и налил два стакана, хотя не преминул бросить:
— Легче от этого не станет.
Потом поставил один стакан на столик с ящичками в голове моего диванчика.
