Проходя через сад, затененный огромными дубами, кленами и серебристыми тополями, мы остановились перед памятником Петру Первому, сооруженному ровно сто лет назад.
«Оборону флота и сего места держать до последней силы и живота, аки наипервейшее дело», — прочитал я петровский завет.
Сумеем ли мы его выполнить? Опасность, нависшая над Кронштадтом и Ленинградом, видно, не убавилась. Артиллерия кораблей и фортов продолжала бить по побережью. От частых залпов, сотрясающих воздух, осыпалась листва с деревьев и, кружась, падала на землю.
У пристани стоял небольшой железный катер. На нем мы и отправились на розыски баржи шхерного отряда.
В заливе виднелось много разномастных барж, они были рассредоточены по всему плесу. Небольшие деревянные баржи стояли на отмелях, выпустив вверх аэростаты, а большие железные покачивались на якорях на изрядном расстоянии друг от друга.
— В них снаряды и бомбы с прибалтийских баз, — объяснил Макаров. Близко во время обстрела лучше не подходить.
Ветер вздымал небольшую волну, но мы его не чувствовали. Мне стало жарко. Расстегнув ворот кителя, я в бинокль разглядывал каждую баржу.
СБ-1 мы нашли на восточном рейде. Она стояла на якоре. По борту ходил часовой с винтовкой.
— Кто идет? — окликнул он, становясь наизготовку.
— Свои, — ответил Макаров и, не обращая внимания на протесты растерявшегося часового, приказал рулевому подойти к борту.
Зацепившись крюком за баржу, я увидел выглянувшего из трюма пограничника со «шпалой» в петлицах.
— Здесь типография шхерного отряда? — спросил я у него.
— Здесь, — отозвался пограничник. — И не только типография, но и вся редакция. Наконец-то вспомнили. Мы вас давно ждем.
— Меня не укоряйте, — остановил я его. — К Пубалту имею такое же отношение, как и вы. В Кронштадте и суток не пробыл. Мне приказано принять имущество газеты, а вас отослать в отдел печати.
— Ну что ж, принимайте, — огорченно сказал он. — Всегда так, сработаешься с людьми, а тебя сразу в другое место.
Он провел меня по шаткому трапу в свой отсек баржи. Там на грудах бумаги сидели три девушки в тельняшках и черных юбках, подпоясанных широкими матросскими ремнями. Две из них при свете лампочки разбирали шрифт и раскладывали по ящикам кассы, третья что-то писала. При нашем появлении они встали и вытянули руки по швам.
— Садитесь, — с досадой сказал редактор. — Я же вам говорил, что во время работ начальство не приветствуют. — И, обратясь ко мне, добавил: — Вот видите — на барже два номера газеты выпустили.
