Такое бывает только во время народных бедствий.
5 сентября. Вот опять я на «Полярной звезде» в своей неуютной каюте.
Большая половина уцелевших кораблей Балтийского флота рассредоточена по Неве. Морские зенитчики ведут огонь по самолетам, пикирующим на мосты.
Нам уже известно, что подводников объединяют в одну бригаду. К чему лишние штабы, политотделы, многотиражные газеты? Наш комиссар Бобков получил новое назначение. Значит, скоро и я покину «Полярную звезду». Куда же пошлют? Наверное, в морскую пехоту. Сегодня мы уже отправляли па фронт первый отряд.
Над Невой моросил теплый грибной дождь, когда репродукторы передали команду:
— Всем, кто уходит на сухопутный фронт, выйти с вещами на построение!
На фронт уходят те, без кого можно обойтись на «матке» подводных лодок. Набралась целая рота.
Засвистели боцманские дудки, на верхней палубе старшины и краснофлотцы прощаются с командирами.
— Прощай, батя! — кричат они Климову на мостик.
Капитан-лейтенант, тряся бородой, отвечает:
— Бейте гадов, чтоб ни Невы, ни Берлина не увидели!
Ко мне подходит печатник Цыганок. Глаза, его неестественно блестят, попахивает спиртным.
— Никак выпил? — удивляюсь я, зная его тихий нрав и трезвость.
— На промывку шрифта спирт выписывали, — сознался он. — Не оставлять же на «Полярке».
Он обнял меня и прослезился.
— Ну желаю тебе удачи, — сказал я на прощанье. — Скоро и нас спишут на сушу.
На панелях толпятся любопытные ленинградцы. Краснофлотцы и старшины в черных бушлатах и бескозырках выстроились на набережной лицом к кораблю.
Произносятся последние речи, но что говорят выступающие, я не слышу. Потом строй рассыпается, с корабля сбегают остающиеся… И опять крепкие объятия. Может, навсегда расстаются «годки», вместе плававшие и отбивавшиеся от врагов на море. Трудно разобрать — от дождя ли, от слез ли лица у балтийцев мокрые.
Но довольно прощаний! Немцы близко: уже подходят к пригородам Ленинграда. Раздается команда:
— Становись!
Моряки выстраиваются на мостовой в четыре шеренги. У каждого за плечами винтовка.
— Нале-во! Шагом… арш!
Грянул оркестр. Качнулись штыки. И моряки, гулко печатая шаг, двинулись в путь. В последний раз матросы взглянули на родной корабль, на его флаг и, словно сговорившись, сорвали с голов бескозырки и замахали на прощание так, что ленточки защелкали как бичи.
Говорят, что они сегодня же вступят в бой.
7 сентября. Корабль заметно опустел. В вышине над городом барражируют «миги». Их моторы ревут громче, чем на других истребителях.
