На обратном пути Петр всё время пытался понять смысл необычной встречи и в конце концов спросил:
— Скажи, бвана мкубва, ты очень рассердился, когда я застрелил того крокодила?
— Нет, мхашимиува… — наверняка поняв состояние Петра, вождь слегка улыбнулся.
— Тогда почему ты показал меня Ньонго?
— Потому что у тебя есть враги, мхашимиува, — лицо вождя сделалось жёстким. — Ты помнишь палочку с пером попугая?
Пётр молча кивнул, однако связи между врагами и детской игрушкой не уяснил.
— Это их знак. Они показали всей деревне, что хотят убить тебя, а потом на тебя бросился чуй…
— Ты говоришь, бвана мкубва… — начал было Пётр, но вождь жестом остановил его.
— Ты сильный, мхашимиува, и ты принёс мне шкуру чуя, которую я прибил у двери. Я тоже враг этим людям, мхашимиува…
Шкурин растерянно молчал. До сих пор он считал, что его враги там, за линией миссионерских станций, однако в тот день леопард бросился именно на него… Нет, после встречи с покорным, как пёс, крокодилом Пётр мог поверить во что угодно…
Вождь дал Шкурину время, чтоб хоть как-то осознать сказанное, и только потом, всё ещё шагая впереди, заговорил:
— Мхашимиува, мне нужна твоя помощь… Я знаю мзунгу. Они не дадут нам покоя. Они всё равно вернутся. Но у меня есть не только враги. Вот, посмотри…
Остановившись, вождь резко повернулся и протянул Петру небольшой, размером с орех, жёлто-блестящий самородок.
— Что?.. Неужели золото? — удивился Пётр.
— Так, мхашимиува, золото, — спокойно подтвердил вождь. — Я знаю, где много таких… За золото я могу купить сколько угодно оружия и буду сильнее мзунгу… И я хочу, чтобы ты помог мне, мхашимиува…
— Но золото могут взять другие… — Пётр вернул вождю самородок.
— Нет, мхашимиува. Чтобы попасть туда, надо…
Но фраза оборвалась на полуслове. Вождь дёрнулся, глаза его дико выпучились, и он, как подрубленный, повалился лицом в траву. Увидев торчавшую из его шеи крошечную стрелу, Пётр закричал, рванул с плеча карабин, и в ту же секунду вторая стрела, прилетевшая из зарослей, вжикнув по стволу, скользнула в сторону, слегка зацепив плечо Шкурина…
* * *
Длинные пенистые барашки бежали наискось и с шипением гасли на желтоватом песке небольшого залива. Глядя, как далеко на горизонте тает в потоке тёплого воздуха полоска земли, Шкурин никак не мог избавиться от ощущения, что стоит на берегу не озера, а моря.
Тем более что уже знакомый ему парусник, покачиваясь, стоял на якоре, ярдах в трёхстах от кромки пляжа, а спущенная с него маленькая, похожая на ореховую скорлупку лодочка, направлялась к берегу и сидел в ней всего один человек, зачем-то снявший свой пробковый шлем.
