— Мы должны быть всегда готовы. Нас ждет встреча с братом по разуму! Так сказать, с летающим по космосу братом! — заливался соловьем генерал, упиваясь звуками собственного голоса и не особенно вслушиваясь в слова.
— Кое-кого точно ждет! С братом, — метнув короткий взгляд на Брома, хмуро подтвердил психолог.
— Мужику пора в клинику, кодироваться, — с некоторым запоздалым сочувствием к Мустяце подумал Аурел. — А то он теперь в каждом будет инопланетных психов видеть. Хорошо, чертей зеленых пока под столами не ищет.
Разговор в кабинете принял другой, более деловой оборот.
— А почему она — встреча эта, с, так сказать, братом, — ждет именно нас? — в очередной раз откликнулся на генеральскую реплику трезвомыслящий Кац.
Привыкнув к непростой работе с Василиу и постоянным косвенным намекам и попрекам, зам сразу же уловил содержавшееся в бессвязных речах горчичное зернышко информации. Любое упоминание о космических братьях Виорел воспринимал как камешек в собственный адрес. — Мы что, Генеральная Ассамблея ООН или, упаси боже, филиал НАСА?
Генерал объяснился:
— Это решение пришельца. Он сам выбрал МУГУ.
Все потрясенно притихли.
— И как именно чужак сообщил нам об этом? — недоверчиво поинтересовался зам.
— Через медиумов, — решительно ответил генерал. — Попрошу посторонних покинуть помещение, а остальных вернуться и вообще…
Техники неохотно вышли, продолжая шепотом обсуждать случившиеся. Бром, повинуясь повелительному кивку начальника, лениво поднялся с насиженного кресла и, вернувшись в кабинет, громко захлопнул дверь. Устроившись у зашторенного окна, он вновь погрузился в мрачные размышления, не прислушиваясь к бессмысленным спорам.
Его о чем-то спросили, но Аурел пожал плечами и отмолчался. Наконец-то ему было абсолютно на все наплевать. Бром вновь и вновь задавал себе единственный вопрос — зачем?
Зачем все это? Зачем жить? Напрашивающийся обычный ответ — «Ради денег» — уже не удовлетворял. Давнишнее предсказание? Суеверная нелепица! Да, в конце концов, базарной цыганке и должность полковника МУГУ могла показаться завидной. Может, это и заставило ее когда-то увидеть в нем «большого человека»?
Аурелу было стыдно признаться себе, что когда-то и ему, возможно, казалось то же самое. Все обычные жизненные блага выглядели сейчас жалкими и ничтожными. Не для кого-то, для него самого. Все дело в контрасте. В сравнении с фантастическими юношескими иллюзиями его успехи казались не победами, а поражениями.
