Сегодня, по случаю праздника, пьяный колдун в лаптях и домотканом кафтане, в кожаном фартухе, сидел у озера на гнилом пне, медленно вытягивал сеть и голосил нескладным голосом песни. От пения его, как сумасшедшие, взлетали в воздух утки, звери выбегали из леса и убегали сломя голову, выли собаки. Аржевеннику даже показалось, что в общем хоре отчетливо слышится хриплый вой ваукалака.
— Нет, — болотник в ужасе рванулся прочь. — Уж лучше смерть! Лучше Андрейка!
Чудовища встретили посланца понимающими укоризненными взглядами. Они тоскливо вслушивались в пение москаля, дожидаясь пришествия своей судьбы.
Андрей — Вдовий сын был счастлив. Недалеко от Пинска всадника на белом коне заметила знакомая девушка и предложила подвезти на своем белом порше до самой развилки на родное село. Коня привязали сзади: по ухабистой дороге машина ехала медленно. Избавившись от надоевшего наездника, бедняга готов был смириться с любыми неудобствами, в том числе, с шумом мотора и выхлопными газами.
Страдал не только конь, страдала и Ляля Залеская, племянница директора пинского банковского колледжа, которую многие в Пинске называли богиней любви. Обманутая привлекательной внешностью высокого светловолосого голубоглазого хлопца, она позабыла, каким он может быть занудным. Андрей искренне пытался развлечь симпатичную собеседницу, рассказывая о теме будущей диссертации, и не умолкал ни на мгновение.
— «Адам Олеарий и нашествие коркодилов на Новгород тысяча пятьсот восемьдесят второго года», как тебе тема, класс, правда? — бубнил он, задавая риторические вопросы, и продолжал болтать, не дожидаясь ответов. — Абсолютно новый взгляд на историю славянских народов! Тогда новгородцев спасли только мы, литвины. А ведь для новгородской земли нашествие взбунтовавшихся «коркодилов» было заметным событием. Непонятно только, откуда в новгородской земле взялось столько «коркодилов». И что же их взволновало так, что они взбунтовались? А как ты думаешь? Не важно. Для нас важен лишь один факт — крокодилы в белорусских лесах жить могли! Доказанный факт! Засвидетельствовано в летописях — тридцатый том полного собрания рукописей, страница шестьсот восемьдесят пять. Адам Олеарий…
«Опять Адам Олеарий!» — мысленно простонала Ляля. Но вслух девушка ничего не сказала, боясь вызвать новый поток объяснений. В конце концов, ехать оставалось недолго, даже по раскисшему проселку, не больше трех часов. Зато потом не слышать про новгородских коркодилов всю жизнь — это ли не счастье?
