— Вот так-то, — удовлетворенно сказал дядя Гриша. И вздохнул: — Нет, Лешка, не быть тебе человеком.
— Много вы про меня знаете!
— А ты расскажи. Я посижу послушаю. Ты меня сегодня внимательно слушал, уважительно. Вот и я тебе уважение окажу.
Дядя Гриша распрямился и, опершись на щетку, изобразил готовность внимательно слушать.
«Попал, как кур в ощип! — слегка запаниковал Алексей. — Заманил, усыпил бдительность, измотал вконец. А теперь, значит, допрос с пристрастием. Ну, хитрец! Сам, или кто заслал?»
— В моей биографии нет ничего интересного, — начал отнекиваться он.
— Как так? На тебя же Калерия запала! На Мухина не запала, а тебе при всех на шею вешается! Что ты ей такого сказал, да еще по инету? — насмешливо спросил дядя Гриша.
— Что красота спасет мир.
— Так это не ты сказал. Не примазывайся, Лешка, к классику.
— Скажите пожалуйста! Мы знаем, кто такой Достоевский!
— Я-то знаю. А вот ты откуда знаешь? — спросил дядя Гриша с ударением на местоимение.
— Я, когда охранником работал, много книжек прочитал. Делать все равно было нечего.
— Охранники обычно телик смотрят, — прищурился айс-мейкер.
— Ну, а я книжки люблю читать. Что тут странного?
— Странностей в тебе, парень, хватает. У тебя на лбу высшее образование крупными буквами написано.
— А я и не скрываю.
— Тогда почему в охрану пошел?
— Так надо было куда-то приткнуться.
— После отставки, что ли? — прищурился дядя Гриша. — Так ты — бывший военный?
— Типа того.
— И стрелять умеешь?
— Ну, допустим, — напрягся он.
— И хорошо?
— Неплохо. А ты что, решил меня киллером нанять?
— Я решил узнать, что тебе здесь, у нас, надо?
— Работа нужна, — пожал он плечами.
— Ох, Лешка! — погрозил ему пальцем дядя Гриша. — Не ври мне!
— Ну, хорошо. Я здесь только ради Леры. Согласился на все, лишь бы быть рядом с ней.
— Это другое дело. Любовь, значит. Ну, давай, становись на исходную.
— Может, хватит на сегодня? — взмолился он.
— А человеком стать?
— Это надо делать дозированно, — вздохнул Алексей. — Нам тут еще две недели мариноваться, так что ты, генерал, не лишай себя удовольствия. Снимай с меня, полена, стружку за стружкой, пока я не превращусь в Буратино.
— А что? Похож! Особенно носом. Слишком уж он у тебя длинный.
«Сам нарвался», — подумал он.
— Что молчишь? — нажал дядя Гриша.
— Устал я, — сказал Леонидов чистую правду. — Сейчас бы в постельку лечь.
— Ладно, иди, — смилостивился учитель. — В самом деле, хватит на сегодня.
— А ты? Тоже спать?
— У меня еще работа. Время детское: половина десятого.
