Растерянная и трепещущая, Алисия подняла на него глаза — и провалилась в бездну голубого сияния.
— Чего-нибудь большего? — едва слышно выдохнула она, ощущая, как странная надежда поднимается из глубин души.
Глаза Шона потемнели, неумолимо втягивая ее в бездонный водоворот.
— Я хотел бы…
Он сделал паузу. Его дыхание было горячим и прерывистым.
— Я очень хотел бы поцеловать тебя.
Дальнейшее было лишь подтверждением слов: поцелуй оказался скорее нежным, чем возбуждающим, и мягким, нежели настойчивым.
Алисию разрывали противоречивые чувства. Почти восемь лет — с тех пор, как она окончательно разошлась с Дугласом, своим бывшим мужем, — она не позволяла никому ничего, кроме обычных дежурных поцелуев при встрече или расставании. Но с Шоном все было по-другому, и ее охватило предчувствие, что сопротивляться у нее не достанет сил.
Вихрь странных чувств, поднимавшийся из самых глубин ее естества в ответ на прикосновение губ Шона, не оставлял никаких сомнений в этом.
Следующий поцелуй был невероятно возбуждающим: мягкое, обволакивающее движение губ, преодолевающее сопротивление, вызванное растерянностью, горячий и трепещущий кончик языка, ищущий пути к потаенным глубинам томительного ожидания.
С тихим, едва слышным стоном Алисия уступила желанию сдаться. Ее губы покорились мягкому напору, и она ощутила сладкий вкус его ищущего языка.
Поцелуй Шона показался ей именно таким, каким она всегда представляла поцелуй: волшебный коктейль из фантазий, реальности, голливудских мелодрам, рассказов подруг и советов из женских журналов. Но он кончился слишком скоро. Протестующе замурлыкав, Алисия обвила руками шею Шона и вновь потянулась к его губам.
Но Шон деликатно отстранился.
— Если я пробуду в этой позе еще пару минут, — прошептал он, оставляя свое дыхание на ее губах, — боюсь, что мне больше никогда не удастся выпрямить спину.
Алисия порывисто отдернула руки.
— О, прости меня! — воскликнула она сдавленным голосом. — Я не подумала о том, что тебе может быть неловко.
Шон тихо рассмеялся.
— Не стоит извиняться. Мне было очень хорошо.
Поведя широкими плечами, он оглянулся вокруг.
— Но было бы еще лучше, если бы я мог держать тебя в своих объятиях, чувствовать твое тело рядом.
Его глаза потемнели, взгляд стал требовательным.
— Почему бы тебе не прилечь здесь? — предложил он, указывая на длинный диван. — Мне было бы удобно рядом с тобой.
Искушение манило неудержимо, но Алисия колебалась. Тысячи разрозненных мыслей, полузабытых воспоминаний, неясных желаний, темных опасений, затаенных ожиданий проносились перед ней, рожденные к жизни горячим шепотом Шона. И вновь Алисия почувствовала сомнение. Что-то подсказывало ей, что она уступает слишком скоро, внутренний голос предостерегал, удерживал на самом краю бездны. И она внезапно воскликнула:
